— Спасибо тебе, — проворчал Колтейн, — и твоим акционерам.
— Передать ли что-то Дуджеку Однорукому, Кулак?
Ответ виканца поразил Дукера, вонзил в сердце клинок подозрения, который останется там надолго — холодный и страшный.
— Нет.
Глаза Карполана на миг распахнулись, затем он кивнул.
— Увы, нам пора отправляться в дорогу. Да заплатят ваши враги высочайшую цену утром, Кулак.
— Заплатят.
Внезапное изобилие не могло, конечно, в один миг восстановить все силы, но на заре армия поднялась с той спокойной готовностью, какой Дукер не видел с Гэлоровой гряды.
Беженцы остались в тесном ущелье к северу от устья долины. Подступы охраняли кланы Куницы и Дурного Пса, которые расположились на склоне напротив выстроившихся сил Корболо Дома. Против каждого виканского всадника готовы были выступить тридцать солдат-бунтовщиков, и неизбежный исход такого столкновения представлялся настолько очевидным, настолько безжалостно ясным, что паника волнами расходилась по толпам беженцев, безнадёжно металась в стенах ущелья, огласившегося стонами отчаяния.
Колтейн собирался пробиться через заслон кочевников в устье долины — и быстро, поэтому поставил свой Вороний клан и бо́льшую часть Седьмой впереди. Только стремительный и решительный прорыв оставлял шанс на спасение кланам арьергарда и самим беженцам.
Дукер сидел на своей изнурённой кобыле посреди пологого склона к востоку от дороги, откуда были видны лишь два виканских клана на севере — войска Корболо Дома скрывались где-то за ними.
Фургоны Тригалльской торговой гильдии уехали, исчезли в последние минуты темноты, прежде чем горизонт на востоке окрасился первым светом утра.
Капрал Лист подъехал к историку и натянул поводья.
— Доброе утро, сэр! — сказал он. — Пора года сменяется — новый запах в воздухе. Чувствуете?
Дукер недоверчиво посмотрел на него.
— Такому молодому человеку, как ты, не следует сегодня быть таким радостным.
— А такому старому деду, как вы, — столь унылым, сэр.
— Ах ты, Худом деланный выскочка! Я с тобой по-доброму, а ты о себе что возомнил?
Ухмылка Листа была вполне выразительным ответом. Дукер прищурился.
— И что же тебе сообщил этот твой яггутский призрак, Лист?
— То, чего сам никогда не имел, историк. Надежду.
— Надежду? Как, откуда? Неужели приближается Пормкваль?
— Этого я не знаю, сэр. Думаете, такое возможно?
— Нет, не думаю.
— Я тоже, сэр.
— Так о чём же ты, клянусь волосатыми бубенцами Фэнера, болтаешь, Лист?
— Сам не знаю, сэр. Я просто проснулся и почувствовал… — Он пожал плечами. — Почувствовал, будто меня благословили, будто бог меня коснулся, что-то в этом роде…