Отбоя еще не было, не было и обязательного конвоя у дверей Приюта. Полковник отметил это, но ничего не сказал. Без стука распахнул дверь. Аромат каких-то пряностей вперемешку с чем-то приторно-сладким ударил по нервам полковника, как шрапнель.
— Вечер добрый, — мрачно сказал полковник Кирпичный, с порога оглядывая комнату, в которой он редко бывал и только по долгу службы, но которая для некоторых была главным утешением.
Шесть абсолютно одинаково одетых и накрашенных женщин повернули к нему свои лица, больше напоминавшие застывшие белые маски. Кирпичного передернуло, но он заставил себя подойти к сидящим на полу женщинам, чтобы как следует рассмотреть их. Шесть пар густо подведенных сурьмою глаз, свинцово поблескивая, наблюдали за полковником. Шесть кроваво-алых блестящих ртов кривились в молчаливо-презрительных ухмылках.
Женщины сидели вокруг небольшого столика с расставленными на нем чайником и маленькими чашечками. Одеты все были в одинаковые кимоно болотного цвета, подпоясаны — белоснежными кушаками. Полковник молчал, у него от ароматов этой комнаты внезапно сильно закружилась голова, и он стиснул зубы, чтоб, не приведи господь, не брякнуться в обморок при этих накрашенных белилами бабах, больше напоминавших глиняных кукол, а не людей из плоти и крови.
Женщины же, как-то по-своему, видимо, истолковав молчаливое присутствие полковника Кирпичного, отвернулись от него и продолжили то, чем занимались до его визита, — чайную церемонию. В самой старой чашке уже настоялся густой чай, и одна из женщин принялась передавать ее по кругу, чтобы каждая отпила положенный глоток и кивком головы поблагодарила и восхитилась качеством чая. Все происходило в полнейшем молчании, и полковнику показалось, что все эти манипуляции с чашками, легкое шуршание рукавов, звон крошечных бубенчиков, украшавших высокие прически дам, гипнотизируют его и лишают воли. Он попытался сбросить наваждение и рявкнул:
— Всем встать! Режимная проверка!
Однако он сам не услышал своих слов, словно уши ему ватой забили. Женщины же тем более не обратили на этот крик никакого внимания.
— Что за черт! — беззвучно, словно в воде, закричал полковник. — Вы почему не подчиняетесь?!
Он попытался сделать шаг к этим дамочкам, но ноги его превратились в два каменных столба и отказались ему служить. Полковник глянул вниз, на свои форменные сапоги и ахнул — он стремительно каменел, превращался в залитый гипсом памятник, вроде того, который стоял на плацу колонии с воздетой к небесам рукой…
— Да что же это?! — отчаянно возопил мозг полковника, а губы издали жалостный, похожий на писк щенка, звук.