Я внимательно смотрел ему в глаза, надеясь этим отвлечь противника от происходящего у него за спиной. Нет, ничего угрожающего здоровью там не было, просто из кованой двери заговорщически высунулась узкая физиономия Енота…
— Как видите, нам дали достаточно полное досье. — «Кондор» встал, делая знак напарнику. — Думаю, вам хочется провести последние часы наедине. На закате баронесса покинет этот мир. Вас выпустят послезавтра и… всё же подумайте над моим предложением. Честь имею!
— Один вопрос, — мелодично подала голос невозмутимая Сабрина. — Что будет с бедной девочкой?
— Вы о курсантке Лопатковой… — обернулся охотник, немного помедлил, но отвечал как всегда честно и откровенно: — Она отлично справилась с заданием и могла бы занять достойное место в наших рядах. Но у неё на шее следы вампирьих зубов. Мы все отлично понимаем, что это значит.
— Я отсосала яд, ей ничего не грозит.
— Очень может быть… Весьма сожалею, но у нас нет времени на проверку и нет права на такой риск. Через день все сдавшие практику отправляются по своим регионам, цена возможной ошибки слишком высока. Ева всё равно уже потеряла доверие товарищей и наверняка сорвётся первая. Подозреваю, что в ближайшее время с ней произойдёт несчастный случай…
Лицо Капрала вытянулось и исчезло. Дверь за «кондорами» захлопнулась с традиционно безнадёжным лязгом. Я поднял глаза на Сабрину и увидел, что по её щекам катятся медленные злые слёзы. Мне нечем было оправдаться, подходящих слов для утешения тоже как-то не находилось, молиться мы не умели. Или не смели, молитва вампира не просто смешна, а скорее пошло-святотатственна по своей сути…
— Знаешь, у меня такое впечатление, будто бы им известно о нас всё. Каждый наш шаг, каждый поступок, каждое наше убежище, где мы могли бы преклонить голову. Им дали сведения о тебе, теперь вот обо мне, а если вспомнить вторую атаку, то и о беспомощности нашего армейского привидения Гончие тоже знали. Это наводит на мысль…
— Дэн, сколько у нас времени до звона колоколов?
— Что? — запнулся я, женщины вечно отвлекаются от главного, зацикливаясь на деталях. — Извини, наверное, часа два-три, не больше.
— Тогда поцелуй меня, — робко попросила она. — Кто знает, будет ли ещё такая возможность…
— Надеюсь, что да! — Я вспомнил о Еноте, этот отчаянный матерщинник будет бороться за нас до последнего, и кто знает, что взбредёт ему на ум. — Но, разумеется, это не повод, чтоб я хоть на секунду отказался от столь заманчивой перспективы.
— Ага, я совершенно беспомощная, вся в цепях, едва не кричащая от боли… Тебе это нравится, противный?