— Точнее наводить, точнее наводить!.. Первое орудие — по первой машине, второе — по второй, третье — по третьей, четвертое — по четвертой...
Сгущались сумерки. Вражеские машины на кровавом фоне заката казались черными и оттого еще более зловещими. Молодые артиллеристы начинали нервничать:
— Пора бы уже...
Но командир твердил свое:
— Точнее наводить!
Иванов правильно рассчитал, что батарея, расположенная в низине, сейчас скрыта от глаз противника, и хотел подпустить вражеские машины как можно ближе.
— Огонь!
Дружно ударили орудия. А через мгновение послышался треск разрывов. Три бронемашины были подбиты. Остальные развернулись на обратный курс и скрылись за высотой.
Разведка бригады донесла, что вражеская автоколонна из трехсот машин с пехотой изменила путь своего движения. Минуя оседланные нами и нашими соседями дороги, она, по-видимому, попытается обойти нас справа и прорваться на Евпаторию и Саки. Об этом я немедленно доношу в штаб войск Крыма. Заодно высказываю соображение, что уже сейчас целесообразно как можно быстрее занять шоссе, ведущее из Евпатории в Симферополь.
Пока же мы продолжаем выполнять полученный ранее приказ. Подразделения прямо с марша начинают окапываться. На помощь строительных батальонов полагаться теперь нечего: когда они еще подойдут, да и подойдут ли вообще, а ждать мы не можем — враг рядом.
В батальонах только и разговоров, что о сегодняшнем бое. Впервые мы столкнулись с фашистами лицом к лицу. И увидели, что не так страшен черт, как его малюют.
Оборонительные работы скоро пришлось прервать. Из Симферополя поступает приказ. В нем говорится, что противник уже движется вдоль побережья на Саки. Нашей бригаде предписывается к утру 30 октября, то есть завтра же, занять новый рубеж: Тюмень — Старый Карагут — Темеш и задержать там противника. Прикидываю [46] по карте расстояние до нового района. Сорок километров! Если идти без отдыха, и то еле-еле за восемь часов преодолеем такой путь. А люди ведь только что отшагали полсотни километров.
Ехлаков из себя выходит:
— Черт знает что такое! Такие рокировки только на шахматной доске легко делать. Командир, пусти меня в Симферополь. Разругаюсь с этими штабниками на чем свет стоит, но докажу...
Я не перебиваю его. Пусть побушует, пока никто из подчиненных не слышит. Вызываю Илларионова, велю разрабатывать новый план. Ему и его помощникам опять не спать всю ночь. Но ни один мускул не дрогнул на утомленном лице начштаба. Есть приказ — значит, нужно выполнить.
Комиссар все еще что-то бормочет. Но вот он склонился над картой, тщательно изучает ее.