— Вот ведь народ! — не то осуждающе, не то восхищенно произнес Заря. — В одних тельняшках воюют!
Атака противника захлебнулась.
Заря долго с надеждой всматривался в опаленный огнем кустарник.
— Нет... Не видно наших, — наконец сказал он.
— Раз нет, пошли обратно, — предложил незнакомый боец, поправляя на забинтованной голове смятую, перепачканную землей пилотку.
Заря сердито посмотрел на него и, ничего не ответив, отправился разыскивать брошенный где-то вещмешок.
Быстро вечерело. Все заметнее стихал огонь с обеих сторон. Вернулся Заря, потрясая своим вещмешком, пробитым осколками.
— А теперь, пулеметчик мой одноглазый, давай перекусим, — предложил он, доставая банку рыбных консервов и два твердых, как кирпич, пшеничных сухаря. — А то, чего доброго, убьют и отправимся на тот свет голодными.
— Это почему же одноглазая? — с обидой спросила я Зарю.
— Меня не проведешь, — ответил он. — По моим ведь указаниям стреляла.
От еды я отказалась. Решила разыскать хозяев пулемета.
— Зря, — отговаривал меня старший сержант. — Пулемет не иголка. Хозяева сами найдутся, если живы.
И точно. Вышло так, как говорил Заря. Едва мы разложили еду, послышался треск, из кустарника вывалился [77] незнакомый боец с патронным ящиком в руках.
— Слышь, браток, — обратился он ко мне, — тут где-то пулемет наш стоял. Не видел, случаем?
— Здесь ваш пулемет, — успокоила я.
— Господи... Извини... В темноте за мужика тебя принял... А Ваню, дружка моего, ты не видела, девушка?
— Убит твой Ваня, — тихо сказала я и встала, чтобы показать бойцу место, где лежит его мертвый друг. В ту же секунду рядом разорвалось несколько снарядов...
Очнулась я от острой боли в голове. Чьи-то руки выворачивали карманы моей гимнастерки. Поняла — забирают документы: за мертвую приняли.
Хотелось крикнуть: «Не троньте, я жива!», но только тихо застонала.
— Да она жива... — проговорил кто-то.
Меня подняли и понесли. По дороге снова потеряла сознание, а когда очнулась, услыхала шум работавших на полную мощность машин и ощутила подступавшую к горлу тошноту от качки. Поняла, что нахожусь на корабле. Потом часто били зенитки, ухали за бортом бомбы, чувствовалось — корабль виляет из стороны в сторону, уходя от прямого попадания.
Внезапно наступила тишина, в которой слышались только стоны людей да бульканье воды за тонкой переборкой.
— Приехали, — сказал кто-то рядом.
— Точно! — подтвердил сидевший тут же моряк. — Как говорится, в полном здравии.
Раненые заволновались:
— Эй, морячок, куда это нас?
— Сколько еще валяться здесь будем?
— Привезли вас, ребята, в Сочи, — успокоил моряк. — А чем кричать, лучше бы свое барахлишко потихоньку собирали.