Радиограмма заканчивалась словами: “Береги себя, не принимай непосредственного участия в осуществлении плана”.
Если начальник разрешает предпринять такую операцию, - значит объект очень важный. Надо продумать все до малейших деталей. Она перебирала в уме всевозможные варианты, но ни один из них не удовлетворял ее.
- Дуня, - спросила она однажды хозяйку, - кто из сельских парней якшается с немцами?
- Кажется, Михайло Веревка. Он связан с гестапо. Вечно с солдатами ихними по улицам слоняется.
- И с теми, что обслуживают аэродром?
- Аэродром? Нет. С ними, кажется, чаще бывает Федя Левчук, наш сосед. Он в отряде “За вильну Украину”, что черную форму носят, чума их забери.
- Ты его хорошо знаешь?
- А как же. В женихи набивался, еще когда девушкой была. Недавно встретил меня. Говорит, мол, муж твой все равно не вернется, шла бы за меня…
- Что же ты ему ответила?
- Ну его к бису, запроданця немецкого.
- А если потребуется для нашего дела, чтобы ты с ним встретилась, Дуня?
- Хай с ним лысый дидько встречается…
- А если это очень нужно?
- Не знаю, что и сказать, - ответила Дуня хмуро. - От сраму тогда деваться некуда будет. Вот так активистка, скажут. Да и свекровь недалеко живет…
- Боишься, что муж о тебе плохо подумает?
- Да уж не похвалит.
- Если он хороший человек и любит тебя, то не поверит досужим языкам… Я буду твоим свидетелем.
Дуня долго молчала.
- Раз нет другого выхода, сделаю, как ты говоришь, - наконец, решилась она.
- Постарайся, Дуня.
И она старалась. Стоило лишь только Федору пройти мимо хаты, как она тотчас же выскакивала, хватала ведро и бежала к колодцу. Еще до замужества этот парень заглядывался на нее. Однажды он не стерпел и подошел к колодцу.
- Дашь глоток воды напиться или пожалеешь? - спросил он, подойдя к Дуне.
- Хорошо, что горилки не просишь… А воды, пожалуйста, - ответила она кокетливо.
- Ты только разреши, я тебе принесу не глоток, а целую бутыль чистейшего шнапса, - с готовностью откликнулся он, нажимая на слово “шнапс”.
- Разве найдешь сейчас чистую горилку?
- Я да не найду? Можешь не беспокоиться. Хфедор все может. А для коханой и черта за ноги схватит и приволочит, - расхвастался он и ближе подошел к Дуне. Он показался ей таким противным, что она невольно попятилась.
- Ну и любишь похвастать.
- Кажешь хвастать? А як принесу! Шо тоди буде, Дунечка, серденько мое?
Дуня посмотрела на него в упор и, казалось, только теперь разглядела его отталкивающее лицо: нос картошкой, какие-то дурацкие бакенбарды, тонкие губы, вытянутые в ниточку под рыжими прокопченными усами.