Я летал, бывал на крутых виражах, привык к воздушным ямам, но дорога из Симферополя в Ялту и для меня оказалась твердым орешком. Нас кружило, бросало из стороны в сторону; какая-то горбатая гора оказывалась то впереди, то позади, а потом снова забегала вперед, и было впечатление такое, что мы ее, проклятую, так никогда и не объедем.
Не унывал лишь шофер-лихач, черноглазый татарин, всю дорогу картаво мурлыкающий монотонную песню. Пять часов мук, и наконец говорят: Ялта.
Были сумерки, промелькнуло здание - не то храм, не то дворец.
Через день я оказался в тихом и узком переулке, с двух сторон зажатом высокими серыми подпорными стенами. Они были внушительны, как валы древней крепости. Под ногами осторожно шуршали листья чинары, каждый напоминал раскрытую пятерню. Пахло чем-то винно-кислым. Вокруг стоял дремотный покой.
Дорога вдруг круто оборвалась, и я увидел море. Оно было почти бесцветным, незаметно сливалось с небом. Впечатление такое: стою не на краю пропасти, а в полете с выключенным мотором, под крылом моим пустота, мглистая и бездонная.
Всплеск воды и шуршание гальки вернули меня в реальность.
Мое знакомство с Ялтой началось в тихое время года - осенью; я увидел город, сбросивший курортный шум, простившийся с толпой, оставшийся самим собой, тихий, деловой.
И климат! Я не верил в его божественное назначение исцелять безнадежных, но температура стала нормальной, все время хотелось есть, легкие задышали глубже. Воздух Ялты сдувал с меня чахоточный,- испепеляющий огонь.
Надо было определяться на гражданке. Но куда? Жизнь горожан проходит в сфере обслуживания. Есть курортники - есть работа, нет их - соображай, как существовать. Ни по характеру, ни по состоянию здоровья в команду обслуживающих я не подходил.
Люди советовали:
- Иди в «Массандру», к Соболеву!
И квартирная хозяйка, у которой я снимал угол, говорила:
- Человек он простой, из наших, рабочих.
Набрался храбрости и пошел, хотя права на такой шаг у меня не было: какое имею отношение к производству вина? Мадеру от портвейна не отличу.
И вот я в большом прохладном кабинете с люстрой, шкафами, откуда выглядывают бутылки самых невиданных фасонов - то пузатые, как Пантагрюэль, то длинные, как Пат, то крохотно-игрушечные.
Навстречу поднялся человек, широкоплечий, с чуть косящим взглядом.
- Будешь гостем, товарищ военный. Вот тут и садись. Ялта наша помогла? - спросил Соболев, да так, точно знал всю мою историю.
- Мне намного здесь лучше.
Он обрадовался, будто подарок получил:
- Отличное место, климатический рай!
Скованность исчезла, и я рассказал директору историю своей жизни, которую можно вместить на полстраничке из ученической тетради.