Гус подался назад, глядя на окровавленные руки. Он не хотел, чтобы черви из белой крови Криспина переползли на него. Гус увидел их на ковре и отошел подальше. Он смотрел на брата, его мутило, но ощущения утраты Гус не испытывал. Для него Криспин давно уже умер.
Гус вымыл руки над раковиной. Увидел, что порезы длинные, но неглубокие. Он замотал руки полотенцем, чтобы остановить кровотечение, и прошел в спальню матери:
– Мама?
Он лелеял надежду, что ее нет дома. Увидел, что кровать заправлена и пуста. Гус уже собрался уйти, но опустился на колени и заглянул под кровать. Только коробки и гантели, которые она купила лет десять назад. Возвращаясь на кухню, Гус услышал шорох в стенном шкафу – остановился, прислушался. Подошел к двери, открыл. Все наряды матери, сброшенные с вешалок, грудой лежали на полу.
Груда шевелилась. Гус потянул за желтое платье с подложными плечиками, и ему открылось лицо madre, осунувшееся, с черными глазами.
Гус закрыл дверь. Не захлопнул, чтобы тут же убежать, просто закрыл и замер. Ему хотелось плакать, но глаза остались сухими, только тяжелый вздох сорвался с губ. Гус оглядел спальню в поисках какого-нибудь оружия, чтобы отрезать матери голову…
…и только тут осознал, до чего докатился этот мир. Он повернулся к закрытой двери и прижался к ней лбом.
– Прости, мама, – прошептал он. – Lo siento… Мне следовало быть здесь. Мне следовало быть здесь…
Потрясенный, Гус прошел в свою комнату. Из-за наручников он не мог переодеть рубашку. Парень запихал какую-то одежду в бумажный пакет и в надежде, что наручники все-таки удастся снять, сунул его под мышку.
Тут он вспомнил старика. Ломбард на Сто восемнадцатой улице. Вот кто ему поможет. И в борьбе с этими тварями поможет.
Он покинул квартиру, вышел в коридор. Около лифтов стояли люди, Гус наклонил голову и двинулся к ним. Он не хотел, чтобы его узнали, не хотел разговаривать ни с кем из соседей матери.
Но на полпути вдруг осознал, что эти люди не говорят, не шевелятся. Гус поднял голову и увидел, что все трое смотрят на него. Остановившись, он разглядел их глаза – черные и пустые. Путь ему перегородили вампиры.
Они направились к нему, и в следующее мгновение Гус уже отбивался от них скованными руками, бросал их на стены, впечатывал лицами в пол, пинал, пока они лежали, зная, что долго лежать они не будут. Не давая пустить в ход жало, Гус раскроил пару черепов каблуками тяжелых ботинок и побежал к лифту. Двери кабины закрылись до того, как вампиры догнали его.
Гус, тяжело дыша, спускался вниз, считая этажи. Бумажный пакет с одеждой он выронил, все осталось в коридоре.