Но Ханнелоре смотрела на него нахмурившись. Похоже, она была не согласна с ним.
– А что вы думаете насчет свидетеля?
– Какого свидетеля, мэм? Я вас не понимаю.
Ханнелоре наклонилась к нему, и Крус увидел ее грудь в широком вырезе платья.
– Я говорю об Андриане Френкеле. Он был последним, кто видел Фиддла живым, – сказала Ханнелоре.
Крусу с огромным трудом удалось подавить тяжелый вздох. Все знали, что у Ханнелоре с Ван-Ином роман. И потому Крус сразу же понял, откуда Ханнелоре узнала об этом.
Некоторое время он с удивлением смотрел на нее. Как такая красивая женщина могла связаться с этим пьяницей Ван-Ином? Это было для него загадкой. Они же абсолютно не подходят друг другу.
– Вы получили отчет? – спросила она напрямую. – Мне кажется, необходимо найти этого Френкеля и допросить его.
Крус понимал, что Ханнелоре совершенно права. Нужно разыскать Френкеля и как можно скорее снять с него показания. Но Крейтенс считал, что это не имеет никакого смысла, а начальству виднее.
– Вообще-то руководит этим расследованием Крейтенс, – ушел от ответа он. – Я думаю, он с радостью расскажет вам о том, как продвигается дело.
Ханнелоре скрестила ноги. Только теперь Крус заметил разрез на ее платье. В этом коротком, гораздо выше колена, платье Ханнелоре выглядела невероятно соблазнительно.
Наконец-то сложившаяся ситуация для нее полностью прояснилась. Ей вспомнился один случай. В те времена она была еще студенткой. У них на кафедре был профессор по криминологии по фамилии Дэмс. Его любимой латинской пословицей было: «Tacent satis laudant».[12] Как и Тимперман, Дэмс был идолом всех студентов. Когда он читал лекции, аудитория была битком набита.
Однажды профессор принимал зачет у Торенса. Торенс тогда учился на первом курсе и очень волновался. Профессор поставил студенту двенадцать баллов из двадцати, когда он на трудный экзаменационный вопрос ответил: «Tacent satis laudant».
– Я могу еще чем-нибудь вам помочь, мэм? – спросил Крус.
– Нет, комиссар, – улыбнувшись своему воспоминанию, ответила Ханнелоре.
Крус же решил, что мисс Мартенс смеется над ним. Наверное, она заметила жадные взгляды, которые комиссар бросал на ее длинные ноги, и он поскорее отвел глаза. Когда Ханнелоре направилась к двери, Крус не стал ее провожать. В эту минуту он напоминал раненого ястреба.
– Удачного дня, комиссар, – сказала Ханнелоре.
– Ваши слова да Богу в уши, – равнодушным тоном проговорил он.
Он был очень зол на эту сучку. Когда Ханнелоре ушла, Крус позвал Вермайра и послал его за водкой в магазинчик за углом.