– Странно, никогда о ней не слышал. Это пьеса в стиле модерн?
– Это постмодернизм, – хихикнув, объяснила Ханнелоре, – ты ужасно темный. Поэтому я не предложила тебе присоединиться ко мне.
– Прекрасно. И я не буду чувствовать угрызений совести из-за того, что по моей вине ты пропустила интересную пьесу, – улыбнувшись, заключил Ван-Ин.
Он сел рядом с Ханнелоре и обнял ее за плечи. Они молча смотрели на огонь в камине. Ван-Ину было неприятно, что Версавел позвонил Ханнелоре. Настроение его испортилось. Он вообще страдал резкими сменами настроения.
– Что случилось? Что-то не так? – спустя минуту забеспокоилась Ханнелоре.
Ван-Ин, казалось, ее не услышал, во всяком случае никак не отреагировал.
– Почему ты молчишь? Что тебя тревожит? Расскажи. Я готова тебя выслушать.
Ван-Ин поставил чашку на столик и поморщился.
– Шоколад слишком горячий, – проворчал он.
– Но я же вижу, что дело в чем-то другом. Разве ты стал бы расстраиваться из-за такой ерунды? – усмехнулась Ханнелоре. – Но ты можешь рассказать мне об этом позже, если сейчас не в настроении. У нас много времени.
Ван-Ин обнял Ханнелоре и в задумчивости уставился на чашки с горячим шоколадом, от которых шел пар.
– Расскажи мне, что тебя беспокоит, Питер. Я уверена, что после этого тебе станет легче, – продолжала настаивать Ханнелоре. – Тебя что-то мучает. Я же вижу.
Ван-Ина вдруг охватило чувство вины перед Ханнелоре. Как он мог обидеться на нее за вполне безобидный телефонный разговор с Версавелом, после того, как бессовестно изменял ей с Вероникой и обманывал ее все это время? Какая же он свинья! Он ведь знал, что Ханнелоре его любит. По-настоящему любит. Знал, но ничего не мог поделать с этим своим животным влечением. Вероника своим телом, своими ласками словно околдовала его. Сколько раз он собирался порвать с ней. Но все же не мог заставить себя сделать это. И вновь приходил к ней, предавая Ханнелоре. И он еще смеет обижаться на нее из-за какого-то пустякового звонка.
– Расскажи мне, что случилось, что тебя так тяготит. Тебе нечего стыдиться. Представь, что я твой личный психоаналитик, – предложила Ханнелоре и положила руку ему на плечо. – Последние два месяца ты ведешь себя словно вечно всем недовольный старик, сердишься по пустякам, срываешься. Только не говори, что это кризис среднего возраста. Я все равно никогда в жизни не поверю в эту чушь.
Кризис среднего возраста! Подумать только! Почему любые странности в поведении мужчины средних лет списывают на этот проклятый кризис? По мнению Ван-Ина, у мужчины не могло быть подобных гормональных изменений. Ведь у мужчин, в отличие от женщин, не бывает менопаузы. Комиссар считал, что кризис среднего возраста у мужчин – очередная выдумка оголтелых феминисток. Ван-Ин внутренне взбунтовался против Ханнелоре. У него пропало всякое желание рассказывать ей о своей главной проблеме.