– Да, могу. Улучшение слишком уж часто было чисто номинальным. Заработная плата взлетает вверх, но и цены тоже. Замкнутый круг, как сказали бы раньше. Мелкие фирмы не способны удовлетворять новые требования по зарплате или идут на дно, потому что из-за забастовок не способны выполнить заказы. Ладно, их национализируют, следует переливание крови в виде государственных денег. Но откуда по-настоящему берутся эти деньги? От увеличенных налогов, против которых рабочие неминуемо объявляют забастовку. Это не настоящий капитал, это всего лишь бумажные деньги.
– Как же вы старомодны, старина Бев, – просиял мистер Фаулер. – Капитал – это не деньги. Капитал – это ресурсы, энергия, воля к созиданию. Деньги ничто.
– Как интересно, – расплылся в ответ улыбкой Бев. – Деньги ничто, однако они единственное, чего хотят рабочие.
– Подставьте сюда слово «потребление», – сказал Петтигрю, – и вы сказали все, что следует сказать про внешнюю жизнь. Да, рабочие хотят потреблять, но у них есть право потреблять, и синдикалистское государство использует свою власть для удовлетворения этого права. У рабочих мало было шансов потреблять во время тех славных исторических эпох, которые вам не позволили вдалбливать в головы ребятишкам, а вы разобиделись, что вас остановили.
– Потребление, – откликнулся Бев. – И что же мы потребляем? Цветное телевидение, пища без вкуса или питательности, рабочие листки, называющие себя газетами и подменяющие новости голыми девицами, пошлые комики в рабочих клубах, наспех сколоченная мебель и холодильники, которые ломаются, поскольку незачем делать свою работу как следует. Потребление, потребление – и никакой гордости за работу, никакой радости от созидания, никакого желания делать, строить, улучшать. Никакого искусства, никакой мысли, никакой веры, никакого патриотизма…
– Бев, дружбан, – вмешался мистер Фаулер, – вы забываете одну очень простую истину. Методы современного производства не допускают удовольствия от работы или гордости за нее. Рабочий день – чистилище, и вы должны получать хорошую плату за то, что подвергаетесь его мукам, плату деньгами и удобствами. Настоящий день начинается, когда рабочий день окончен. Труд – неизбежное зло.
– Для меня было не так, – отозвался Бев. – Мне работа доставляла удовольствие. Я хочу сказать, когда я был учителем. А вот моя другая работа, когда я бросал дробленые орехи в шоколадный крем, что гораздо лучше оплачивалось, была лишь монотонными движениями тела, над которыми мой ум парил в рассуждениях, медитации, мечте. Но образовывать молодые умы, питать их…