– Она пребывала в отчаянии. Как я уже говорил, в «Ночной тени» провалов не терпят. Яд, которым она воспользовалась, должен был сымитировать сердечный приступ. Она надеялась, что хозяева ее не накажут, если я умру от естественной причины.
– Господи, какая жестокость.
– Да уж.
Рейн подтянула колени к подбородку и обхватила ноги руками.
– Неужели все в обществе знают, что произошло между тобой и Дженной?
– Нет. Магистр, совет и «Джи и Джи» замяли дело. Официально же было объявлено, что моя невеста покончила жизнь самоубийством.
– Что соответствует действительности.
– Отчасти. Потому что мне кажется, Дженну убил кто-то из «Ночной тени».
Рейн обеспокоенно посмотрела на Зака:
– Господи, ты хотя бы понимаешь, что был на волосок от смерти?
Зак мрачно улыбнулся.
– Совершенство не так уж прекрасно, как его расписывают.
– Ты в самом деле ее не любил?
– Некоторое время я был ослеплен, – признался Зак. – Но в конце концов пришел к выводу, что чего-то не хватает.
– И это пошатнуло твою уверенность в себе, верно? Заставило усомниться в собственной интуиции.
– Да.
Рейн кивнула.
– Примерно то же самое случилось и со мной после неудачи с Бредли. Хотя в моем случае все было не настолько драматично. Я не переставала себя спрашивать, как умудрилась внушить себе, что он мистер Совершенство.
Зак поймал ее за запястье:
– Ты уверена, что он не таков?
Она улыбнулась:
– Вне всяких сомнений.
Опершись на локоть, Зак потянул Рейн к себе и, прижимаясь к теплому податливому телу, произнес:
– Да. Никаких сомнений.
Он занимался с ней любовью неспешно в неясном свете утра, наслаждаясь выражением разгорающейся в ее глазах страсти. Когда же Рейн превратилась в его руках в расплавленный огонь, он погрузился в гостеприимные глубины ее лона. Ноги Рейн сомкнулись вокруг его талии, и комната мгновенно наполнилась кипучей энергией жизни.
Они ели спелую алую малину с гренками из цельного зерна и арахисовым маслом. Зак сварил себе кофе, а Рейн заварила чай, решив, что это один из самых чудесных завтраков в ее жизни, если не самый чудесный. Она знала, что будет беречь и лелеять воспоминания о чувственной близости, царившей в это утро на кухне.
– Знаешь, – пробормотал Зак, пережевывая гренок, – я, пожалуй, мог бы привыкнуть к арахисовому маслу на завтрак.
А Рейн подумала, что она-то уж точно привыкла бы видеть его каждый день за столом на своей кухне. При мысли об этом Рейн охватила тоска, и она себе приказала: «Не стоит мечтать о том, что, возможно, никогда не сбудется».
Часом позже, когда она загрузила последние тарелки в посудомоечную машину, раздался звонок в дверь.