– Хороший вопрос. Но, возможно, все было не так.
– О чем ты?
– Возможно, он не боялся, что его увидят. Может, он имел полное право находиться в гостинице. – Зак ненадолго задумался. – Это вполне может быть кто-то из обслуживающего персонала или гость. Ведь тогда было полно репортеров и фотографов всех мастей. В толпе затеряться очень легко.
– Ты прав.
– Меня интересует другой вопрос. Что заставило его сосредоточить свое внимание именно на тебе? Ведь всем в Шелбивиллье известно, что вы с агентом по недвижимости наткнулись на жертву Поджигателя совершенно случайно.
Рейн, немного отстранившись, произнесла:
– Не знаю, не знаю… Из собственного опыта мне известно, что психи, подобные Поджигателю, не признают случайностей. Для них все события являются знаковыми.
Зак глубоко вздохнул:
– Ты права.
– Девушку обнаружили в моем доме. В доме ведьмы. Убийца знает, что я племянница ведьмы, и меня тоже считает ведьмой. Кроме того, ему известно, что его жертва была обнаружена в моем присутствии. Его последняя охота сорвалась, и он обвинил в этом меня.
– Может, он оставил еще какие-нибудь следы?
– Нет. Я все просмотрела, пока ждала тебя. – Рейн сморщилась от отвращения. – Но это вовсе не означает, что он не ходил по квартире.
– Сомневаюсь, что он осмелился задержаться здесь надолго. Слишком рискованно. – Зак достал из кармана телефон.
– Кому ты собираешься звонить?
– Прежде всего шефу Лангдону из Шелбивилльа. У тебя есть его номер?
– Есть, но зачем ему звонить? Ведь у нас нет ни единого доказательства. Лангдон ясно дал понять, что не верит в паранормальные способности. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что он считает меня этакой властной стервой. А такие женщины не в его вкусе.
– Очевидно, у него очень скудное воображение. И все же дай мне его номер.
Рейн одарила Зака недовольным взглядом – и он наверняка заслужил это, – но все же нехотя потянулась за сумочкой и достала визитную карточку.
– Наши личные ощущения не имеют никакой силы, – произнесла Рейн, протягивая ее Заку. – У нас есть только осколок фарфоровой чашки, что ровным счетом ничего не значит. Не удивлюсь, если Лангдон сочтет, будто я самолично разбила чашку и увезла осколки с собой, чтобы привлечь к себе внимание и поднять шумиху в прессе. Знаешь, когда я с ним разговаривала, он так и ждал, что вот сейчас я во всеуслышание заявлю о своем даре.
– Но ведь ты не доставила ему такого удовольствия?
– Шутишь? Сделай я подобное признание, он вообще не стал бы меня слушать: наверняка решил, что я все придумала.
– Но позвонить надо. Он волен оставить мои слова без внимания, зато не сможет потом сказать, что его не предупреждали.