Казаки вытащили его тело на улицу и в бешенстве изрубили шашками.
Несколько раз по улице проносились отряды белоказаков. Смолкнувший бой к полудню разгорелся с новой силой. И только к вечеру, когда в хаты стали забегать красноармейцы, чтобы попить воды, крестьяне убедились, что казаки разбиты и отступают.
В село возвратились Груздев, Зиновей, Аким, Семен и остальные активисты. Вскоре стало известно, что Во-гучарский полк разгромил красновокие банды у станции Сагуны и открыл, дорогу на юг. Красновцы отступили на Миллерово, по направлению к Новочеркасску.
Ерку схоронили на стыке шляха и сельской дороги. Провожали его до могилы стар и млад. И долго потом о нем шла окрест молва, и люди восхищались храбростью этого искалеченного человека.
Только не было на его похоронах Устина и Митяя...
V
Знойные июльские дни сменялись душными вечерами. Ночью в степях пылали костры. Чадили походные кухни. Горький дым стлался пеленой над казачьим табором, закрывая синее звездное небо. Гудели степи от конского топота. Низко припадали травы к земле. На утренних зорях тоскливо выл горн, перекликаясь с петухами.
Несмолкаемый говор и ругань, дикий посвист, бряцанье шашек, винтовок, уздечек, стремян, скрип телег и седел разносились далеко по казачьим станицам и хуторам.
Вечерами в лагерях пели тягучие казачьи песни, в гимнах поминали царя и хором тянули «Богородице-дево, радуйся».
С Царицынского фронта в станицу Урюпинскую собирались дважды битые казаки. От станицы во все стороны бешено носились ординарцы с приказами и донесениями. Неумолчно стрекотали телеграфные аппараты и телефоны. Лихорадочно работали штабы. Вновь сформированный конный корпус под водительством генерала Мамонтова готовился прорваться в тыл Красной Армии, чтобы разгромить и уничтожить армейские базы, терроризировать население, Ослабить силы красных войск и дать возможность войскам генерала Деникина захватить Москву.
Формируя отряды, офицеры собирали надежных людей, питавших лютую ненависть к советской власти, к иногородним крестьянам, к казачьей голытьбе. Эго был отчаянный сброд от рядового конника до офицера.
Все они лелеяли мечту о богатой поживе при набегах на мирные города и села.
Сотник Быльников, как и многие офицеры, занимался боевой подготовкой казаков, заботился о вооружении, продовольствии и обмундировании, ходил в штаб полка, писал рапорты. Товарищи называли его скептиком, считали человеком неглупым, но скучным и вялым. Да и сам он ни с кем не искал сближения, оставаясь со всеми вежливым и холодным. Разговаривал он мало и неохотно. Быльников был строен, высок, медлителен в движениях.' Всегда спокойный, с. едва прищуренными глазами и чуть опущенными книзу уголками губ, он производил впечатление человека весьма наблюдательного, но не торопившегося высказывать свое отношение к окружающему.