– Та-а-ак, – протянула Миззи, прислонившись к столу и забрав бокал у Марко. – Кто-нибудь видел Стива?
– Вряд ли он здесь, – ответил Калака. – Во всяком случае, не слышал, чтобы кому-то дали пощечину.
– Кажется, он был там, – тихо проговорила Инфинити. – Несколько дней назад. На окраине.
– Значит, плохо дело, – заметил Марко.
Остальные кивнули.
– Что ж, – сказал Калака, – пожалуй, стоит поднять бокал за старину Стива. Каким бы он ни был, если эпики до него в конце концов добрались, он заслужил достойных проводов.
Марко протянул руку, чтобы забрать свой бокал, но Миззи уклонилась, чокнулась с Калакой и выпила. Инфинити и Лулу тоже подняли бокалы и склонили головы.
Марко схватил с блюда на столе кисть светящегося винограда. Я тоже склонил голову. Стива я не знал, но он погиб от руки эпика. В каком-то смысле я почувствовал в нем родственную душу.
Марко начал бросать виноградины в собравшихся. Я поймал одну. Виноград – обычный, не светящийся – был редким лакомством в Ньюкаго. На фабрике мы не голодали, но бо́льшую часть еды составляли продукты, которые хорошо хранились. Фрукты были для богатых.
Я бросил виноградину в рот. Вкус у нее был бесподобным.
– Хорошая сегодня музыка, – заметил Марко, закусывая виноградом.
– У Эдсо получается все лучше, – улыбнувшись, кивнула Инфинити. – Потворствует вкусам публики.
– Погоди, – прервал я ее. – Вас что, не беспокоит Разрушитель? После того, что он сделал с вашим другом? Вы собираетесь просто пить и развлекаться?
– А что мы можем? – сказал Марко. – Жить как-то надо.
– Эпики могут появиться когда угодно, – кивнул Калака. – Они могут убить тебя сегодня или завтра. Но и про сердечный приступ можно сказать то же самое. Почему бы не развлекаться, пока есть возможность?
– В эпика тогда стреляли, – осторожно сказала Миззи. – Кто-то пытается сражаться.
– Идиоты, – заметил Калака. – Только хуже делают.
– Угу, – согласилась Инфинити. – Если бы эпиков никто не трогал, половина погибших осталась бы жива. Рано или поздно им становится скучно, и они уходят.
Остальные кивнули. Марко что-то пробормотал себе под нос про «треснутых мстителей».
Я моргнул. Это что, дурная шутка? Нет, он вовсе не насмехался – хотя я заметил, как явно расслабилась Миззи. Похоже, несмотря на наши попытки сопротивляться, ее не узнали. Меня это не особо удивило – в царившем тогда хаосе любые слухи о том, что случилось на самом деле и кто в этом участвовал, вряд ли могли быть надежными.
Все снова начали обсуждать музыку. Я стоял, чувствуя себя неуютно и подавленно. Не удивительно, что эпики побеждали при таком к ним отношении.