К счастью, этот, не делающий никому чести, скандал продолжался недолго. Аслам Фахлафтах взял себя в руки. Все-таки он был профессиональным убийцей, а не кисейной барышней. Он резко развернулся, взлетел по ступенькам и шагнул в распахнутую дверь трактира. Задержался Аслам там ненадолго и вышел таким же бледным, как предыдущая группа товарищей. Даже профессиональная подготовка не сильно помогла. Одно дело взирать на чужие трупы, и совсем другое на труп своего отца, которого видел живым несколько минут назад, когда жизнь была прекрасна: отец готовился стать главой "Союза", а ты – начальником Серого Цеха. Как ни крути, а разница есть. Причем ощутимая.
При появлении в дверях Аслама Фахлафтаха, гомон вновь повисший над толпой, как по команде стих, и на площади вновь воцарилась тишина. Аслам обвел собравшихся мутным от бешенства взглядом и хрипло выкрикнул:
– Я убью каждого, кто присягнет убийце моего отца.
Присутствующие поежились – никому не хотелось иметь дела с рассвирепевшим профессиональным киллером, за спиной которого маячили тени его товарищей по Цеху. Конечно же, – не всех товарищей. Отнюдь не всех, но все же… По всему выходило, что последнее слово останется за Асламом, однако этого не случилось. Гемелл Зотикус твердо осознал, что остался единственным легитимным представителем начсостава "Союза" – фактически главой, и не собирался давать волю какому-то там звеньевому. Пусть даже из Серого Цеха.
– Надеюсь, ты будешь таким же смелым, – ощерился в ответ Гемелл, – не только с нами, но и со Змеем, – начальник Цеха Нищих первым озвучил кличку Гистаса Грине, которая моментально прилипла к тому намертво – уж больно она ему соответствовала. – Толпа одобрительно загудела. Она инстинктивно чувствовала, что разбушевавшийся папенькин сынок может довести до плохого, можно сказать – до цугундера. И если бы только себя – так и хрен-то с ним. Не очень-то и жалко. Но могло зацепить рикошетом и их, любимых, а этого сильно не хотелось. Аслам тоже ясно осознал настроение собравшихся. Он криво усмехнулся и процедил:
– Ну-у, что ж… трусы. Завтра в полдень у меня в руках будет голова Змея… и вы присягнете мне. – Он помолчал. – Но, у некоторых, – он бросил яростный взгляд на Гемелла Зотикуса, – я ее не приму. – Произнеся этот, в высшей степени пафосный монолог, Аслам медленно спустился с крыльца и направился в сторону Вонючей улицы, также выходящей на Зеленую площадь. Вслед за ним потянулись девять человек: его пятерка и пятерка его закадычного друга Эрсуса Иммакулэта, с которым они вместе выросли и дружили с сопливых времен.