— Этот Хенуэй, — сказал Франсэ, — вы говорите, что он тоже был частью плана?
— Абсолютно. Он немедленно согласился стать, как выразились бы мои присутствующие здесь друзья-детективы, соучастником после события преступления. Не будем забывать, что Хенуэй был бешено честолюбив, и никакая законопослушная щепетильность не могла помешать ему взяться за фильм. Он годы и годы ждал такого шанса и не собирался допустить, чтобы смерть Пэтси Шлютс — тем более что Фарджион, уж наверное, убедительно сослался на несчастный случай, — вырвала бы этот шанс из его жадных грязных лапок.
Но теперь, — продолжала она, — возникла неожиданная помеха. Хэтти все так же являлась в павильон каждый Божий день, будто картину снимал сам Фарджион, не ради того лишь, чтобы блюсти финансовые интересы своего мужа, как предположила Кора, но также и его творческие интересы. Она была его шпионкой, «кротом», и ее обязанностью было ежедневно сообщать ему о работе Хенуэя. Но в том-то и заключалась проблема. Работа Хенуэя была вареной жвачкой. Сценарию Фарджиона он следовал рабски, но Фарджион забыл, что почти все самые лучшие идеи и, бесспорно, самые оригинальные, всегда осеняли его в самую последнюю минуту, чаще всего уже на съемочной площадке. А Хенуэй попросту таким талантом не обладал. Вполне компетентный ремесленник, но без йоты гения своего ментора. И вот настает момент — вы помните, Юстес, что нам сказала Кора? — настает момент, когда вопрос о продолжении съемок повисает на волоске.
Смириться с этим Фарджион никак не может. Он был тщеславным высокомерным нарциссистом, и не мог, не желал упустить шанс еще раз похвастать своей блистательностью перед подобающе пораженным миром, пусть даже и через посредника. Уже как раз тогда, когда он сам приступал к съемкам фильма, дурацкая неувязка — без сомнения, он в таком роде объяснял себе смерть Пэтси — воспрепятствовала ему продолжать.
Чтобы столь дорогой проект накрылся вторично из-за чьей-то некомпетентности? Нет-нет, для субъекта его типа это было бы неприемлемо.
И вот этот фильмотворец, этот художник, этот гений, принимавший один неслыханный вызов за другим — уложивший одного из своих героев спать в Клеркенвелле и разбудивший его в Скалистых горах, а другой свой фильм втиснувший в переполненный лифт, — принимает решение принять и этот сверхвызов. Подобно влюбленным, которые поцеловались через посредство маленькой девочки в единственном эпизоде «Если меня найдут мертвой», съемку которого мы с Юстесом наблюдали, он будет вести съемки фильма через посредство кого-то другого.