— Мисс Маунт, я знаю, как близки вы были с Корой. Во время этой беседы, однако, вы были со мной очень откровенны. Даже агрессивны по временам, и не вижу, почему я не могу быть столь же откровенным с вами. Кора отчаянно добивалась этой роли, факт, о котором я уже знал от Фарджи, — и пошла бы на что угодно, лишь бы заполучить ее. Почему? Да потому, говоря уж совсем откровенно, что она выходила в тираж. Фарджи знал это, я знал это, сама Кора знала это, и, думаю, вы тоже это знали.
— Знала я или нет, это, конечно же, ничуть не умаляло ее таланта как актрисы.
— Простите, но я позволю себе не согласиться. По моему опыту, который, конечно, отнюдь не так велик, каким был опыт Фарджи, но это единственный опыт, позволяющий мне что-либо утверждать, — по моему опыту, актриса, столь отчаянно старающаяся заполучить роль, как Кора, именно та, которой ни в коем случае нельзя предлагать эту роль.
— Почему же?
— Потому что такая актриса до того изголодалась по этой роли, что она не устоит перед искушением выжать из нее больше, чем она на самом деле содержит. У меня было несколько предварительных бесед с Корой, и, клянусь, для нее этот фильм был важен только потому, что без него для нее не существовало бы ее роли в нем. С ее точки зрения, «Если меня найдут мертвой» служил главным образом ее возвращению на экран. Мой фильм был просто удобным средством для этого. А это, мисс Маунт, совсем не то, чего я ищу в актрисе. Я не хочу, чтобы кто-то изгалялся на экране, закупоривал его. Роль Коры, в конце-то концов, была второстепенной.
— Тем не менее, насколько я поняла, вы сами с удовольствием, во всяком случае охотно, ее расширили, «взбодрили», по собственному выражению Коры.
— Только, — без запинки перебил он, — только в предвидении того перегибания, преувеличения — одним словом, жестоким словом, того ломания, которое она скорее всего выдала бы мне, я и отвел ее персонажу больше времени на экране, чтобы как-то уместить, разжижить истерики и рисовку, которых боялся. Только это, уверяю вас, было одной и единственной причиной, почему я «взбодрил» ее роль.
— А когда вы наблюдали, как она играла в этом эпизоде за минуты до своей смерти, — негромко спросила романистка, — вы все еще считали ее игру ломанием?
Хенуэй довольно долго смотрел на нее, прежде чем ответил:
— Нет, не считал. Я ошибся… непростительно ошибся. Она была великолепна. Примите мое полное признание этого. И вы, и Кора тоже, если она меня сейчас слышит.
Наступил момент молчания, прежде чем Колверт его снова прервал:
— Последний вопрос, мистер Хенуэй, и я отпущу вас.