– Ты прав, Вилли, твоя идея действительно лучше. Вот только Лиз мою уверенность вряд ли разделит, и уж точно откажется добровольно следовать в Кристиансанн.
– Это будет зависеть от того, кто и как ей это предложит, – усмехнулся Вильгельм. – Я заметил среди пассажиров парочку таких же, как мы с тобой, «геологов», как раз из ведомства «дядюшки Клауса». Там все осведомлены о дружеских отношениях, что установились между мной и их начальником. Уверен, парни не откажутся проследить за тем, чтобы грёбаная журналистка не покинула борт судна в Мальмё…
Фридрих шёл в бар с твёрдым намерением предупредить Лиз о грозящей опасности. За невинную, в общем-то, шалость, быть отданной в лапы гестапо? Право, это слишком! Вильгельма, конечно, можно понять: в нём взыграло оскорблённое родовое самолюбие. Но сын лавочника на такие вещи должен смотреть гораздо проще. Господин барон, вы неправы! Фридрих решительно распахнул двери бара.
Лиз была, конечно, здесь. В этом Вильгельм не ошибся. Застать её в одиночестве теперь практически невозможно.
Завидев Фридриха, Лиз приветливо помахала рукой и, соскользнув с барного стула, устремилась ему навстречу. Сейчас или никогда! И тут Фридрих заметил внимательно наблюдающего за ним одного из парней гестапо. Значит, никогда! Прости, Лиз, но своя шкура дороже! Фридрих резко остановился, когда Лиз была уже в двух шагах от него, развернулся и вышел из бара.
Лиз в недоумении замерла на месте, потом обиженно пожала плечами и вернулась к стойке. Однако долго возле неё не задержалась. Отыскала глазами стюарда, подошла и обратилась с вопросом:
– Откуда я могу отправить телеграмму?
– Из радиорубки, фрекен. Каюта радиста находится…
– Простите меня, – прервала его Лиз, – но я такая неорганизованная, обязательно заблужусь. Вы меня не проводите?
– Разумеется, фрекен, прошу!..
В радиорубке Лиз заполняла бланк телеграммы. Надписав адрес, вывела чётким почерком: «Карл, любимый! Я очень по тебе скучаю. Наше судно «Полярная мечта» прибывает в Мальмё…» – Когда мы будем в Мальмё? – обратилась Лиз к радисту. Тот назвал дату и время. Лиз вписала их в телеграмму и, завершив её словами «Встречай меня непременно! Твоя Лиз», передала бланк радисту. Тот хотел убрать лишние, по его мнению, знаки, но Лиз воспротивилась:
– Нет, нет! Оставьте всё, как есть.
Радист пожал плечами и выписал квитанцию на оплату.
Через час содержимое телеграммы легло на стол главы Европейского бюро Первого главного управления КГБ, генерал-полковника Львова, который в течение многих лет проживал под именем барона Петра Остенфалька в своём особняке в пригороде Стокгольма.