Утром Дежнев навестил Попова. Раненому как будто стало лучше. С интересом, свидетельствовавшим о близости выздоровления, Попов расспрашивал Дежнева об эскимосах и их празднике.
Позавтракав, Дежнев сошел на берег для осмотра эскимосского поселка. Ему сопутствовали Бессон Астафьев, Афанасий Андреев и несколько других мореходцев с обоих кочей. Передовщик признал куяки и шлемы лишними. Однако поверх кафтанов у мореходцев висели перевязи-берендейки с зарядцами, в руках — пищали.
По узкой, крутой тропинке, змеившейся между черными скалами, русские взобрались на небольшое плато, где и оказалось селение.
Несколько десятков эскимосов всех возрастов встретили их дружелюбными приветствиями. Голые ребятишки, сосавшие раздробленные сырые тюленьи кости, вмиг окружили мореходцев. Теперь, при дневном свете, дежневцы могли лучше рассмотреть жителей острова.
После ночной разделки кита, когда все эскимосы с ног до головы вымазались китовой кровью и жиром, никто из них не позаботился ни умыться, ни вычистить одежду. Дежнев затруднился определить цвет их кожи. Сейчас она выглядела грязно-бурой. У большей части эскимосов глаза были воспалены и слезились — действие дыма, наполнявшего их жилища. Однако у этих людей, стоявших, казалось, на очень низкой ступени культуры, было много хорошего. Русские видели живые, смышленые лица. Ни один эскимос не обнаруживал никаких признаков страха и приниженности. Ловкость, сила, смелость и честность эскимосов были тотчас же замечены Дежневым.
Облуток был единственным умытым эскимосом, и не без причины. Подойдя к мореходцам, он каждому из них показывал новое синее пятно, четвертое, только что вытатуированное на его щеке. Облуток старался, чтобы его поняли. То, показывая на остов кита, он изображал метание гарпуна, то он указывал себе в грудь, а затем на новую татуировку.
— Проглоти меня кит, коль он не четвертого кита убил! — догадался Степан Сидоров.
— Верно! Р-рыбий глаз!
— Молодец, Облуток, — приветливо говорил Дежнев.
— Э! Робята, а вон у этого, беззубого, куда больше пятен! Наверно, с десять.
— Это охотник!
Мореходцы оглядели селение, на месте которого и поныне существует селение Наукан. Четыре балагана, сделанные из китовых ребер и челюстей, — вот и весь поселок. Над двумя балаганами поднимался дымок. Остальные были полуразрушены.
Видимо, гостей ждали, чтоб в их присутствии продолжить обряды благодарственного праздника.
Облуток подвел Дежнева к норе, вырытой шагах в пятнадцати от ближайшего балагана. Эта нора, достаточно широкая, чтоб в нее пролезть на четвереньках, была подземным ходом, которым зимой эскимосы проникали в свое жилище.