Отмечал брат Антонио и ещё одно качество своего пациента: он помыкал людьми, даже равными ему, не видя в том ничего предосудительного. Что характерно – люди его мгновенно слушали, не смея возражать любой прихоти. Как будто бы у него была гипнотическая сила, которой никто не мог противиться.
Я же подумал о следующем. Такой человек чрезвычайно опасен. И ещё более опасно, находясь рядом с ним, вести двойную игру. Да ещё так умело, чтобы не быть замеченным! И как только брат Антонио сумел приблизиться к такой личности? Неужели всё в больных зубах? Выходит, это было его единственное слабое место…
Наконец брат Антонио называет имя своего необычного клиента. Это Мамай, который возглавлял крымский улус, являясь одним из военачальников Золотой Орды. Мне же он был известен как хан Мамай, который возглавил один из походов на Русь и потерпел сокрушительное поражение от князя Дмитрия Донского.
Впрочем, об этом ли человеке говорится в свитке? Может быть, это совсем разные люди? Мои коллеги по группе 124, да и вообще по научному отделу, в котором я трудился в «Аненербе», плохо ориентировались в русской истории, и о хане Мамае вообще ничего не слышали. Так что мне потребовалось навести кое-какие справки. В конце концов выяснилось, что «мой» Мамай тоже возглавлял крымский улус. Кроме того, совпадало время, когда здесь могли (мог?) находиться эти люди. Бесспорно, отец Антонио говорил о том самом Мамае, который был известен и мне.
А вскоре я убедился в правильности сделанного вывода. От нашего верного человека из Ватиканской библиотеки поступили дополнительные сведения, касающиеся брата Антонио и его деятельности в Крыму. Из них следует, что наш генуэзец и хан Мамай являются сообщниками в каком-то крайне важном для них деле, в успешном исходе которого оба крайне заинтересованы.
Подобные строки читать было странно. Зачем брату Антонио было вступать в деловые отношения с таким сложным, непредсказуемым и властолюбивым человеком? Но свиток всё разъяснил. Мамай ехал на битву с русскими князьями. И ему требовалась духовная поддержка, чтобы победить русскую рать. В чём заключалась поддержка, из текста не было видно. Может быть, брат Антонио совершал какой-то магический ритуал ради достижения ожидаемой победы?
Кроме всего, Мамай взял в своё войско и отряд генуэзцев. Не знаю, зачем это надо было делать. Два десятка, да пусть даже больше воинов из генуэзских колоний вряд ли бы помогли татарам на поле боя. Может быть, у них была какая-то своя, особая задача? Что интересно, сам брат Антонио с генуэзцами не поехал, остался в Крыму. Хотя по логике, именно его присутствие в стане хана Мамая принесло бы для их общего дела максимальную пользу.