— Доброе утро, — сказал он.
— Нашли телегу?
— Как же, как же! Шагах в пятнадцати от дороги. Я ее там и оставил. Потом пойдем с вами посмотрим.
Петр Сергеевич посмотрел на меня и на Вертоградского. Что-то ему нужно было сказать, и он не решался.
— Выкладывайте, Петр Сергеевич, — помог я ему. — Что у вас там еще?
— Так ведь сегодня ночью… — Он опять замялся. — Ну, ну? — поддержал я его.
— Сегодня ночью, — решился наконец Петр Сергеевич, — самолет прилетит. Я связался с Москвой, мне говорят: «Как Старичков решит. Если он не возражает, отправляйте Костровых во что бы то ни стало».
— Ну, до ночи еще далеко, — сказал я.
— Да ведь как далеко! Пока до аэродрома доберутся, то да сё… Часа через два надо выезжать.
— Ну что ж, — сказал я, — дело хорошее. Конечно, надо старика отправлять.
Петр Сергеевич опять замялся:
— А старик не упрется? Он ведь ой какой характерный!
— Из-за того что вакцины нет?
— Да.
Я посмотрел на Вертоградского.
— Мы с Юрием Павловичем думаем, — сказал я, — что найдется вакцина.
Вертоградский потер руки с довольным и немного заговорщицким видом.
— Да, думаю, что найдется, — сказал он.
Удивительно, как быстро входил этот человек в новую роль соучастника следствия! Мы с ним весело подмигнули друг другу. Услыша наши голоса, Валя вышла на лестницу.
— Что случилось? — спросила она.
— Спускайтесь, Валентина Андреевна, Есть новости.
— Какие новости? — Взволнованный Костров уже спускался из своего мезонина.
Петр Сергеевич заложил руки за спину и торжественно произнес:
— Приказ из Москвы, Андрей Николаевич, вам, вашей дочери и Юрию Павловичу сегодня же вылететь в Москву.
— То есть как? — Костров заволновался ужасно. — Без вакцины? Об этом и речи не может быть!
— Простите, Андрей Николаевич, — вмешался я, — время, знаете ли, военное. Приказ говорит точно: отправить вас троих сегодня ночью. Отвечает Петр Сергеевич. Вам ничего не сделают, а его могут судить по законам военного времени.
Петр Сергеевич посмотрел на меня с удивлением, но не только не стал возражать, а даже печально вздохнул: да, мол, вы капризничаете, а мне за вас под суд.
Костров нахмурился и молчал.
— Вы можете, — сказал я, — в Москве добиться, чтобы розыскам вакцины был придан более широкий размах.
Костров насторожился и посмотрел на меня.
Я продолжал, стараясь, чтобы слова мои звучали как можно простодушней и искренней:
— Разумеется, я останусь здесь, но что я могу сделать один, без достаточного опыта? А вы можете потребовать, чтобы послали более квалифицированного следователя.
Он посмотрел на меня из-под сердито нахмуренных бровей. Минута колебаний, и профессор решился.