Я пожал плечами и улыбнулся.
— Не следовало бы мне говорить, так как я ничего не добился, но все же скажу: нет, не особенно трудное.
— Какие же тогда бывают трудные дела? — удивился Петр Сергеевич.
— Ну, — сказал я, — в разное время разные…
— Что же было бы, — спросил Костров (ядовитый он был старик!), — если бы вам пришлось столкнуться с трудным делом?
Я промолчал. Петр Сергеевич встал и подошел к окну.
— Солнце высоко, — сказал он. — Надо вам собираться. И мне давно пора.
Жестом я остановил его:
— Десять минут не расчет, Петр Сергеевич, подождите.
Я допил чай и поставил стакан на стол. Еще раз прикинул в голове все то, что мне предстоит сказать Вертоградскому. Я чувствовал, что он насторожился. То, что я без всякой видимой причины задержал Петра Сергеевича, не прошло для него незамеченным. Кажется, Андрей Николаевич и Валя тоже почувствовали, что я не случайно попросил остаться партизанского интенданта. Оба они посмотрели на меня внимательно и выжидающе.
Я заговорил подчеркнуто спокойно, даже немного небрежно:
— Вы знаете, Юрий Павлович, даже вот в этом нашем деле, хотя, казалось бы, преступник изобличен и убит, многое кажется неясным.
— Ах, так? — заинтересованно сказал Вертоградский. — На мой дилетантский взгляд, все решено и ясно.
Я не смотрел на Вертоградского и сказал, не обращаясь ни к кому в особенности, как бы просто размышляя вслух:
— Мне думается, что у Грибкова должен быть сообщник.
— Неужели это еще не кончилось? — тоскливо сказала Валя.
— Конечно, не кончилось, — буркнул Костров. — Вакцины-то ведь нет? Мы не знаем, где она.
Вертоградский пожал плечами:
— Под любым деревом, в любой куче валежника. Лес велик.
Но я, не сбиваясь, продолжал раздумывать вслух:
— Найдем мы вакцину или не найдем, а сообщника найти мы должны.
— Откуда сообщник? — удивился Вертоградский.
— Давайте рассуждать. Убить Якимова Грибков мог и один. Но связать, заткнуть рот и спрятать… подумайте сами. Якимов был здоровый, сильный человек.
— Грибков мог его оглушить, — сказал Вертоградский.
— На голове у Якимова нет повреждений.
— Может быть, наркоз?
— Допустим. — Я закурил папиросу и некоторое время ходил по комнате, как бы раздумывая, могли ли Якимова усыпить наркозом. — Допустим также, — сказал я, — что Грибков выследил, где хранится вакцина. Но не кажется ли вам странным, Юрий Павлович, что он уверенно заходит в лабораторию, не зная, спите вы или нет? Ведь, согласитесь, это очень рискованно.
— Да, конечно, — сказал Вертоградский, но, подумав, добавил: — Правда, я сплю очень крепко.
Мы говорили спокойно, неторопливо, будто рассуждали на интересную, но лично нас не касающуюся тему.