В гостиной с отсутствующим видом сидела Джиджи.
– Детка, ты бы съела хоть что-нибудь, – сказала Билли, обеспокоенно глядя на нее. – Уже при мне ты столько потеряла в весе, хотя и терять вроде выбыло уже нечего.
– Обещаю тебе попробовать цыпленка, когда вы до него доберетесь, – пожала плечами Джиджи.
– О'кей, но я позабочусь, чтобы ты не увильнула от обещания! А теперь придется мне кое в чем сознаться. С самого приезда мне до смерти хотелось взглянуть на твой рождественский подарок, и вчера я не удержалась и открыла его, когда заехала к себе пообедать. Дорогая моя, это так прекрасно, у меня в жизни ничего подобного не было! Стоило надеть, и я просто другой женщиной себя почувствовала, я прямо-таки превратилась в Джорджи – ей ведь живется гораздо веселее, чем Билли. Потом никак не могла заставить себя его снять. Честно скажу, я выглядела божественно, так романтично, так соблазнительно… Пусть, увы, без дворецкого в интерьере. А карточку я прочитала Джессике по телефону, так она ме ня заставила прочитать ее еще и Дэвиду, когда ой пришел с работы. Они никак успокоиться не могли: скрипач в «Кафе-де-Пари»… нитка розового жемчуга… Да они и не представляли, какая ты выдумшица! Сегодня вечером возьму с собой и платье, и собственный портрет на фоне трех сражающихся дворецких. Бедняжка Джесси просто погибает от нетерпения вскрыть и свой подарок, но Страуссы всегда празднуют Рождество по полном программе, поэтому она пока не решается. Спасибо, Джиджи, это самый очаровательный и оригинальный подарок из тех, которые мне довелось получать!
– Когда я увидела это платье, то тут же поняла, что оно тебе понравится. – Джиджи слабо улыбнулась, проявляя хоть какой-то признак заинтересованности.
– А что ты даришь Джесси? Я ей даже не намекну, даю слово!
– Розовую гофрированную пижаму, французскую, примерно 20-х годов, причем она ей будет как раз по размеру.
– И что ты ей написала в карточке?
– Она уже запечатана, но Саша скопировала все карточки: мы тогда думали, что начнем с мистером Джимми выпускать дамское белье.
– Бедный мистер Джимми, – вздохнула Билли. – Жаль, что мы не были с ним знакомы. Я бы, наверное, души в нем не чаяла. Только вообразить, человек умирает от сердечного приступа за игрой в покер, да еще имея на руках выигрышные карты…
– Все там будем, – прервала ее Джиджи. – Может, все и к лучшему. Жизнь у него вполне удалась, и не мучился он ни секунды. А поскольку к тому же был холостяком…
– Ну знаешь, Джиджи, у тебя просто сердца нет! – возмутилась Саша. – А мне ты что делать прикажешь? Я вон сколько у него проработала, привязалась к нему, и уж мне-то его будет очень не хватать. А как насчет того, что его единственный наследник, этот племянник-психиатр, сразу прикрыл дело, чтобы продать компанию Уорнеру? Ха! Всем бы психиатрам уметь так подсуетиться! А у Уорнеров своих манекенщиц хватает, и куда тогда податься Саше Невски после того, как ее уволят? «Все там будем»… – только этим ты и помянешь бедного мистера Джимми? Честное слово, Джиджи, тебе должно быть стыдно!