«Что если его там нет?» – спросил Рис.
Тор обернулся и посмотрел на него.
«Меч», – добавил Рис. – «Что если его там нет? Или что если он потерян? Или уничтожен? Что если мы никогда его не найдем? В конце концов, Империя огромна».
«А что если Империя узнает, как поднять его?» – спросил Элден глубоким голосом, подходя к ним.
«Что если мы найдем его, но не сможем привезти обратно?» – спросил Конвен.
Группа молодых людей стояла на борту корабля, чувствуя себя подавленными тем, что ждало их впереди, морем вопросов без ответов. Тор знал, что это путешествие было сумасшествием.
Сплошным сумасшествием.
Гарет измерял шагами каменные полы в кабинете своего отца – небольших покоях на верхнем этаже замка, которые его отец так любил – и уничтожал его по крупицам.
Он переходил от одного книжного шкафа к другому, вынимая драгоценные тома, древние кожаные книги, которые принадлежали его семье на протяжении многих столетий, разрывал переплеты и кромсал страницы на мелкие кусочки. Когда он бросал их в воздух, они падали ему на голову подобно снежинкам, цепляясь за его тело и к слюне, текущей по его щекам. Гарет был настроен решительно разорвать каждую вещь в этом месте, которое любил его отец – по одной книге за раз.
Он поспешил к угловому столу, трясущимися руками схватил то, что осталось от его трубки для опиума, и жадно всосал опиум, нуждаясь в нем сейчас как никогда. Он пристрастился к нему, куря каждую свободную минуту, решив прогнать видения своего отца, которые преследовали его во снах, и даже теперь, когда он бодрствовал.
Когда Гарет опустил трубку, он увидел отца, который стоял перед ним в образе разлагающегося трупа. Каждый раз этот труп разлагался все больше и представлял собой больше скелет, чем плоть. Гарет отвернулся от этого ужасающего зрелища.
Прежде Гарет пытался атаковать это видение, но быстро понял, что ни к чему хорошему это не приводит. Поэтому сейчас он просто повернул голову, отводя взгляд в сторону. Все было как всегда – на голове его отца была поржавевшая корона, рот был открыт, а глаза смотрели на него с презрением. Вытянув один палец, отец осуждающе указывал на него.
В этом ужасном взгляде Гарет почувствовал, что его собственные дни сочтены, ему показалось, что теперь это только вопрос времени, когда он присоединится к своему отцу. Ему было ненавистно видеть отца больше всего на свете. Если и было нечто положительное в убийстве его отца, так это то, что ему не нужно было больше снова видеть его лицо. Но теперь, по иронии судьбы, он видел его чаще, чем когда-либо.