Воевода Юрий Долгорукий выслал из Могилева войска на Кричев и Мстиславль, а полки Максима Ртищева и своего брата Петра — на Шклов. В Шклове была лишь одна рота драгун, и Петр Долгорукий надеялся на легкий захват города. Но… Когда из Смоленска по Днепру московские ратники под командованием полковника Пятикрута перевозили на стругах хлеб и порох в Могилев и Старый Быхов, около Шклова на них напали. Шкловцы вначале обстреляли струги из пушек, а затем, выскочив на лодках, учинили настоящий морской бой. Московитяне потеряли двадцать одного ратника, в том числе и самого полковника, много оказалось и раненых… Литвины захватили несколько стругов, а остальным пришлось уйти обратно в Смоленск.
Ртищев и Петр Долгорукий обложили Шклов, обстреливали город из пушек, забрасывали его грамотами с предложением о сдаче — все тщетно. В свою очередь защитники города сделали вылазку и после четырехчасового боя разгромили московитян. Поняв, что легкой прогулки в Шклов не получилось, московские воеводы принялись рыть шанцы и готовить долгую осаду. Но сам Петр Долгорукий при этом не питал никаких надежд. В письме брату Юрию он писал что «шкловцы, жилецкие люди, осаду крепят и хотят сидеть в осаде накрепко; и с твоими ратными людьми ныне к Шклову итти не для чего». Так Петр Долгорукий вернулся в Могилев ни с чем. Но израненный, наполовину разрушенный и сожженный Мстиславль вновь перешел в руки московитян. Как и Кричев. Однако кричевцы согласились сдаться только русским казакам, и 23 ноября в город вошел Стародубский полковник Петр Рославченко. Московские же войска под ударами Липницкого и Бобровницкого, партизан, повстанцев и городских мещан сконцентрировались теперь в Могилеве, еще даже не подозревая, какая же участь их там ожидает.
Глава 30
КОНЕЦ ВАНЬКИ ПУГОРЯ
От вида заснеженных стен Могилева, и в самом деле имевших форму могилы, по спине Кмитича прошел легкий озноб. Сразу вспомнились холодная и долгая зима 1655 года и утомительная бесполезная осада города. И вот вновь — снег, легкая вьюга и опять стены упрямого Могилева. Но время уже было не то, что пять лет назад. Город собирался поднять восстание, под стенами города стоял отряд Багрова, а сам Кмитич лично встретился в Могилеве с бурмистром Язэпом Леоновичем. В Кмитиче, изображающем хромого, в рваной одежде и с отросшей буйной рыжеватой бородой, никто, конечно же, не признал оршанского князя, грозу московского войска.
— Как настрой? — спросил Кмитич первым делом у Леоновича. Тот лишь тяжело вздохнул. Уже менее чем через пару месяцев после вхождения в Могилев царских войск, встреченных хлебом-солью, могилевчане разочаровались в царской власти. Как, собственно, разочаровались и московитяне в могилевчанах. Если жители Могилева полагали, что царь, именующий себя русским и православным, таковым и является, то они жестоко ошиблись. Однако и московитяне, полагая, что православные литвины Могилева должны быть во всем подобны московитянам, также просчитались.