Он выиграл три партии и ушел. Ушел через парадную, как всегда. На балкон даже не оглянулся.
Обрезок рельса возвещал не только об обеденном перерыве, в него били каждый час. Когда прозвучало четыре удара, мама вышла на балкон и спросила у девушки:
— Что это у вас — часы отбивают?
— Это наш прораб такую моду завел, — улыбнулась девушка. — Он это как-то по-особому называет… Не по-русски. Мне не сказать.
— Куранты?
— Вот-вот, куранты. Это, говорит, наши производственные куранты. Чтобы каждый рабочий мог свой почасовой график проверять. Оно, действительно, подтягивает, помогает. Как услышишь, что в рельсу бьют, сразу прикидываешь, много ли успел сделать за час. Одним словом, не позволяет забывать про время.
— Вам не страшно работать на такой высоте?
— Привыкла. Сперва-то мы все боялись, а потом привыкли. Мне на высоте даже больше нравится. Здесь вроде бы воздух чище, не так душно.
Разговаривая, девушка ни на минуту не прерывала работы. Подмости, на которых она стояла, были на уровне маминой головы. Мама и Миша смотрели, как девушка обрызгивает водой стену, ловкими и сильными движениями набрасывает на смоченные кирпичи серую кашицу штукатурки, тщательно разравнивает эту кашицу, затем обрызгивает следующий участок стены…
— Как вы быстро работаете! — сказала мама. — Молодец!
— Ой, что вы! — смутилась девушка.
— Молодец! — повторила мама. Она вытерла платком лоб, вздохнула и добавила: — Уж который день так печет! И — ни одного облачка…
— Нет, одно облачко все-таки есть, — возразил Миша. — Видишь?
— Где? — Мама взглянула на небо и сразу зажмурилась. — Ничего там нету, Мишутка.
— Ну как же нету, когда есть! Ну посмотри!
— Я даже смотреть на такое небо не могу, глаза слепит, — ответила мама.
А девушка оглянулась, посмотрела из-под ладони туда, куда показывал Миша, и, возвращаясь к работе, сказала:
— Правда, есть. Только оно не дождевое. Оно — от самолета.
Мама постояла еще минутку и ушла.
А Миша уже не уходил с балкона до тех пор, пока «производственные куранты» не сообщили об окончании рабочего дня. Сам-то Миша, может, и не понял бы, как хорошо работает девушка, но мамины слова помогли ему увидеть это. Особенно же пришлось ему по сердцу, что она не боится работать на такой огромной высоте. Больше всего на свете Мишу восхищала смелость.
Уходя, девушка спросила:
— Можно у вас в передней до утра инструмент оставить?
— Конечно, — сказала мама. — Зачем с ним таскаться туда и обратно? Оставляйте, тут никто не тронет… Вас как звать?
— Александрой. Дома Саней была, а тут Шуркой-Штукатуркой прозвали.