И то, и это разозлило отца, и мы поругались, и мне стыдно признаться, что я не выбирал слова в присутствии матери. Конечно, отец взбесился, и за это я ощутил тяжесть его руки. Но его по-настоящему вывело из себя то, что пьяная драка, как он назвал ее (потому что он не понимал, что я защищал честь леди, и что он сделал бы то же самое на моем месте), случилась в рабочее время. Он видел их, изнуренных работой, и меня, напивавшегося и дерущегося, порочащего доброе имя Кенуэев, и в данном конкретном случае припасавшего еще больше неприятностей на будущее.
— Кобли. — Он вскинул руки от злобы. — Та еще масть чертовых негодяев, — сказал он. — Это обязательно должны были быть они, да? Они этого просто так не оставят, ты же знаешь, да?
Само собой, тем утром я помчался в палисадник, и там в своих рабочих одеждах стоял отец, успокаивал мать, которая уткнулась лицом ему в грудь, тихо сопя и повернувшись спиной к тому, что лежало на земле.
Я закрыл рот рукой, увидев причину их горя: две зарезанные овцы лежали рядышком в запачканной кровью пыли. Их оставили там, чтобы мы знали, что они не стали жертвами лисы или дикой собаки. Чтобы мы знали, что овец убили не просто так.
Предупреждение. Месть.
— Кобли, — процедил я, чувствуя, как гнев бурлил во мне, подобно закипающей воде. С ним пришло и острое, колющее чувство вины. Мы все знали, что это случилось из-за того, что я натворил.
Отец не смотрел на меня. На его лице была печаль и тревога, которые можно было ожидать. Как я говорил, он был уважаемым человеком, и ему нравились плоды, которые ему приносило это уважение; даже с конкурентами у него были обходительные и почтительные взаимоотношения. Ему не нравились Кобли, конечно нет — а кому они нравились вообще? — но до сих пор не было никаких проблем, ни от них, ни от кого-либо другого. Такое случилось впервые. Такое для нас было ново.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Эдвард, — сказал он. Я заметил, он не мог заставить себя взглянуть на меня, он просто стоял, держа мать, и глядел в какую-то точку вдалеке. — Но ты можешь подумать еще раз.
— О чем же я думаю, отец?
— Ты думаешь, что ты навлек это на нас. Ты думаешь о том, чтобы выяснить отношения с Кобли.
— И? А о чем думаешь ты? Хочешь, чтобы это просто так сошло им с рук? — Я взглянул на два истекающих кровью трупа в грязи. Уничтоженный скот. Потерянный заработок. — Они должны заплатить.
— С этим ничего не поделаешь, — сказал он.
— То есть ничего не поделаешь?
— Два дня назад мне предложили вступить в организацию — Торговую Организацию, как мне ее представили.