Если я буду рядом, Кэролайн примет решение легче, ведь она — в чем я не сомневался — любила меня. Но что, если ночью к ней закралось дурное предчувствие, а вместе с ним и сомнение? Возможно, к утру она передумала и сейчас, прямо сейчас, стояла, покрывшись румянцем, и соглашалась выйти замуж за Мэттью Хэйта, сочиняя про себя мне письмо.
"Если это и правда так", — подумал я, — "то всегда есть Дилан Уоллэс".
Но потом краем глаза я заметил, как открылась передняя дверь, и показался Уилсон, за которым последовал тот самый писака, и завершали процессию Мэттью Хэйт с Кэролайн под ручку; Роза, держась поблизости, отправилась на прогулку с ними.
Оставаясь поодаль, я проследил за ними вплоть до пристани, все пытаясь угадать, что же он задумал. Не на пристани же он станет делать ей предложение? Не на грязной, вонючей гавани, пропахшей навозом, жженной смолой, вот-вот пойманной рыбой и моряками, которые провели месяцы в открытом море без какого-либо подобия купанию.
Они, казалось, шли к шхуне, пришвартованной к доку, на котором стояло несколько мужчин. Покрывало, протянутое с конца судна, спрятало его имя, но по мере их приближения к нему, до меня вдруг начало доходить. Я, кажется, понял задумку Мэттью.
Конечно же, он привел их к шхуне, и я заметил, как Кэролайн, вероятно, тоже догадавшись о цели их визита, переводила беспокойный взгляд с Хэйта на судно.
Затем Хэйт присел на колено, и экипаж шхуны, Уилсон и секретарь, спрятали руки за спины, готовясь к бурным аплодисментам. Он наконец задал свой вопрос:
— Моя дорогая, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
Кэролайн, сглотнув, запнулась:
— Мэттью, это обязательно делать здесь?
Он одарил ее снисходительным взглядом и широким жестом приказал людям снять с хвостовой части шхуны покрывало. Там, на золотистой пластине, было выгравировано имя судна: КЭРОЛАЙН.
— Разве здесь не лучшее место, моя дорогая?
Если бы не серьезность ситуации, я бы немного полюбовался на растерянную Кэролайн, которая не могла подобрать слов. Обычно она была уверена в себе. Сомнение и практически паника, отразившиеся в ее глазах, были ей непривычны. И я видел ее такой впервые.
— Мэттью, должна признать, ты смущаешь меня.
— Моя дорогая, дорогая Кэролайн, мой бесценный цветок… — Он сделал едва заметный жест своему секретарю, который тут же заметался в поисках пера, чтобы записать поэтичные слова своего хозяина.
— Но как иначе мне было преподнести свадебный подарок? Итак, я должен услышать твой ответ. Пожалуйста, при всех этих людях…
Оглядевшись, я заметил, что гавань и впрямь замерла в ожидании слов Кэролайн, и ответила она…