— Уважаемый, — улыбнулся он, — неужели ты думаешь, что эта встреча получит одобрение со стороны губернатора Торреса? Эль-Тибурону понадобится новый работодатель, если губернатор обнаружит, что он проводит время в компании проституток, и поэтому заниматься этим на собственной территории губернатора…
Боннет посмотрел по сторонам, и солдаты вытянули шеи, чтобы услышать больше.
Боннет продолжил:
— Думаю, излишне напоминать, джентльмены, что обладание этой информацией ставит вас — как бы сказать? — в деликатное положение. С одной стороны, вы ведаете кое-чем об Эль-Тибуроне — самом опасном человеке Гаваны, не забывайте — он заплатит, а, возможно, убьет… — здесь он сделал паузу, достаточную, чтобы донести смысл слов, — чтобы это утаить. От того, как вы поведёте себя, обладая этой информацией, несомненно зависит то, как отблагодарит вас Эль-Тибурон. Я ясно выражаюсь, джентльмены?
По мне, так он нёс какую-то бессмыслицу, но она, казалось, принесла желаемые плоды: двое стражников наконец сделали шаг в сторону и пропустили нас.
И мы вошли внутрь.
— Столовая, — сказал один из стражников, указав на ступенчатую лестницу, которая вела наверх со двора, на котором мы стояли. — Скажите им, что ищете Эль-Тибурона, вам прямо покажут, куда надо. И скажите этим дамам вести себя прилично, если только не хотите нечаянно раскрыть причину вашего визита.
Боннет как мог елейно улыбнулся и кивнул, потом мы прошли мимо, и он хитро подмигнул мне. Мы оставили двух абсолютно одураченных солдат за собой.
Моей первой остановкой была комната с награбленным, и я, оставив их, поднялся по ступенькам, очень надеясь, что выглядел так, будто был из крепости. По крайней мере, было тихо: не считая тех стражей, солдат было довольно мало. Большинство, казалось, собрались в столовой.
Я направился прямиком к хранилищу, в котором я едва не запрыгал от радости, обнаружив сумку со всеми документами и кристаллом в целостности и сохранности. Я положил его в карман и оглянулся вокруг. Для хранилища здесь было удручающе пусто. Кроме сумки с несколькими золотыми монетами (которая отправилась в мой карман), там стояли ящики с сахаром. Я понял, что мы не сможем их вернуть. Прости, Боннет, но это дело подождет.
Через пару минут я вновь присоединился к ним: они решили не рисковать в столовой и вместо этого слонялись на ступеньках, напряженно ожидая моего возвращения. Боннет с таким облегчением встретил меня, что позабыл спросить о своем сахаре — придется пока воздержаться от этой роскоши — и, смахнув пот, скопившийся от волнения, с брови, он повел нас назад к проходу и затем вниз во двор, где наши друзья из стражи обменялись взглядами, завидев нас.