Я шел с расправленными плечами и высоко поднятым подбородком, думая только о том, что мне оставалось продлить свою уловку лишь ненадолго. Мне понравилось быть Дунканом Уолполом — я чувствовал себя освобожденным от Эдварда Кенуэя, и нередко я задумывался над тем, чтобы распрощаться с этим именем навсегда. Конечно, я хотел сохранить что-то от Дункана, сувениры, подарки на память: его роба, как минимум, его стиль боя. Его выправка.
Но в тот момент я больше всего хотел его вознаграждение.
Мы оказались во дворе, который отдаленно напоминал тот, что был в крепости, с разницей, что вместо каменистой тренировочной площадки, на которую выходили затененные каменные лестницы, здесь был оазис из статуй, сочной растительности и узорчатых галерей паласио, обрамлявших насыщенно-голубое небо и солнце, медленно горевшее вдали.
Там уже находились двое человек. Оба, прилично одетые, походили на людей высокого класса. Их просто так не обманешь. Рядом с ними стояла подставка с вооружением. Один из них целился пистолетом в мишень, а другой чистил оружие.
Стрелявший, услышав, как я и стражники вошли, обернулся, раздраженный тем, что его прервали. Слегка тряхнув плечами, он успокоился, прищурился по линии пистолета и выстрелил.
Звук раздался по всему двору. Захлопали испуганные птицы. Крошечная струя дыма исходила из центра мишени, которая слегка покачнулась на треножнике. Стрелок с кривой улыбкой взглянул на товарища и получил в ответ приподнятую бровь в знак впечатления — это был язык богачей. Затем они обратили свое внимание на меня.
"Ты — Дункан Уолпол, — сказал я себе, стараясь не стушеваться под их испытующими взглядами. — Ты — Дункан Уолпол. Опасный тип. Ровня. Ты здесь по приглашению губернатора".
— Доброе утро, сэр! — широко улыбнулся тот, что чистил пистолет. У него были длинные седеющие волосы, стянутые сзади, а лицо его говорило о долгом времени, проведенном на морском бризе. — Я правильно понимаю, что вы и есть Дункан Уолпол?
Я вспомнил манеру речи Уолпола. Культурные интонации.
— Верно, это я, — ответил я, и моим собственным ушам это казалось так фальшиво, что я почти ожидал, что человек, чистящий пистолет, наведет его прямо на меня и прикажет стражникам схватить меня на месте.
Вместо этого он ответил:
— Так и думал, — и, все еще улыбаясь, прошел через двор, чтобы предложить мне рукопожатие, твердое, как дуб. — Вудс Рождерс. Приятно познакомиться.
Вудс Рождерс. Я уже слышал о нем, и пират во мне побледнел, потому что он был бичом подобных мне. Раньше он был приватиром, и потом он провозгласил, что ненавидит тех, кто обратился в пиратство, и торжественно пообещал повести экспедицию, нацеленную на их искоренение. Таких пиратов, как Эдвард Кенуэй, он предпочитал видеть на виселице.