Именно «Геворк» тогда посоветовал мне пристальнее всмотреться в психологический пласт текстов, извлекая из них, как он выразился, «практические соображения». Напомню, по образованию я все-таки филолог, поэтому психологический аспект мне был малоинтересен. И, тем не менее, благодаря подсказке «Геворка» я занялся именно этим, в чем, кажется, и преуспел.
Могу признать сейчас, что многие его идеи я потом реализовал, придав им, конечно, научный характер. Хотя практическая сметка этого человека меня поразила.
Потом «Геворк» достал бутылку коньяка из «старорежимных запасов» и предложил отметить успешное окончание моей работы над текстом и начало «длительного и плодотворного сотрудничества».
После этого он рассчитался со мной за выполненную работу, вручив неожиданно большую сумму денег и попросил сообщать ему о тех конфликтах, которые происходят в нашей группе. Он и сам был хорошо осведомлен о сложной обстановке в группе, рассказал об отношениях и соперничестве, которые мне, конечно, не были известны. Говорил о том, что эти «акадэмические битвы» мешают делу, тормозя получение результата.
Потом, взяв с меня слово, что все останется между нами, сообщил: мой возраст предполагает наличие огромных ресурсов и сил для работы, а потому в скором времени решится вопрос о разделении группы. Видимо, «ака-дэмики» как балласт будут оставлены в подчинении Варченко, а «перспективную молодежь» объединят в другой коллектив — скорее всего с официальным статусом государственного научного учреждения.
После этого «Геворк» наполнил рюмки, предложил выпить за мою победу в этом соревновании и намекнул, что пока еще не решен вопрос о том, кто возглавит это новое учреждение. На прощание он посоветовал вести некоторые записи обо всем происходящем в нашей группе, чтобы он смог, когда понадобится, ссылаясь на них, представить меня как наилучшего кандидата в руководители!
Значительно позднее я осознал, что его просьба, если называть вещи своими именами, являлась, по существу, предложением заняться доносительством. Однако в тот момент я искренне согласился с «Геворком»: распри мешают нормальной работе и, следовательно, должны быть прекращены.
Кроме того, я полагал, что от меня он хочет получить подтверждение уже рассказанного моими коллегами. И, наконец, я был уверен, что, пристальнее вглядываясь в наши распри, я буду способен лучше организовать работу, когда окажусь во главе обещанного «Геворком» исследовательского коллектива. Заблуждение мое долгое время оставалось самым искренним.
Вновь «Геворк» появился примерно через полгода, пригласил меня на свидание, попросив взять мои записи. Изучил их внимательно и стал расспрашивать. Больше всего вопросов поступило о том, как формулирует задания профессор Варченко и от кого, по моему мнению, он их получает. Тогда же мне было рекомендовано войти в ближайшее окружение Варченко.