Сергею приятно было услышать похвалу от придирчивого, скуповатого на слова Петра Петровича, за плечами которого был долголетний опыт машиниста.
— Могу похвалиться даже, — продолжал Петр Петрович, наклоняя тарелку, чтобы доесть остатки супа: — повысил и я, по твоему примеру, интенсивность парообразования на своем паровозе. Целых пять килограммов пара на квадратный метр испаряющейся поверхности прибавил.
— Приятно слышать это, Петр Петрович! — одобрительно заметил Сергей, не в силах сдержать довольную улыбку.
— Больше того тебе скажу, — продолжал Петр Петрович, отодвигая тарелку и наклоняясь слегка над столом в сторону Сергея: — тяжеловесный хочу взять сегодня. — Он посмотрел по сторонам и добавил, понизив голос почти до шопота: — Тонн этак тысячи на три.
Затем, удовлетворившись впечатлением, какое произвели эти слова на Доронина и Брежнева, заметил:
— Не знаю, как другие, а я не стыжусь поблагодарить вас, молодежь, за учебу. Не мешало бы, однако, и вам кое-чему у нас поучиться. Знаешь ли ты, к примеру, что крупный специалист по теплотехнике, инженер Камышин, специально приезжал ко мне советоваться относительно угольных смесей?
— Так ведь мы, Петр Петрович, ни перед кем двери в наш лекторий не закрываем, — удивленно заметил Сергей Доронин. — Сами же знаете… Всякий может у нас своим опытом поделиться. Меня, например, никто специально не просил лекции читать. Я сам почувствовал, что надо.
— Но ты ведь инициатор этого дела, — улыбнулся Петр Петрович. — А мы, старики, люди, как говорится, старой формации, нас не грех было бы и попросить иной раз.
— Виноваты, Петр Петрович, — смутился Доронин. — Не учли как-то…
— Вот то-то, а надо было бы учесть, — добродушно рассмеялся Рощин. — Ну, да я не к тому этот разговор завел, чтобы вы меня упрашивали. Я не себя имел в виду. Прошу, однако, запланировать на декабрь месяц лекцию мою по теплотехнике…
Когда, пообедав, Доронин с Брежневым пробирались между столиками к выходу, торопясь на паровоз, Алексей легонько толкнул Сергея в бок локтем, заметив:
— Видал, что творится? А мы-то Петра Петровича заядлым консерватором считали! Сказать по совести, я думал, что он на лекторий ходит затем только, чтобы вопросы каверзные задавать.
— Чему тут удивляться? У старика два сына на войне, разве он не понимает, что значит для фронта наша стахановская работа?
— Работа-то работой, а я ведь об учебе говорю, — пояснил Брежнев, — Выходит, значит, что Петр Петрович понял, как важна учеба для стахановской работы, — усмехнулся Сергей, укоризненно глянув на своего помощника, — а ты все еще, видно, не очень понимаешь это.