Солнце клонилось к закату, когда я добрался до места, где Висла разветвляется на несколько рукавов, образуя островки, поросшие кустами. Где-то здесь надо было завернуть в какой-то рукав, чтобы попасть в город Антонинов — цель моего путешествия. Городок лежал в трех километрах от Вислы, и мне показалось, что лучше остановиться над рекой, на каком-то островке или полуострове. В кустах легко будет скрыть и палатку, и машину. Оттуда я смогу ходить в городок, не привлекая внимания. Правда, в моем портфеле лежало письмо к руководителю антропологической экспедиции, производившего раскопки близ городка. Сначала я даже решил поселиться в лагере экспедиции, но теперь изменил свое намерение, посчитав, что ради дела, которое привело меня сюда, лучше держаться в стороне от ученых.
Утомленный дневным путешествием, я уже не обращал внимания на хорошую окружающую природу. Даже замечательный закат — красное сияние разлилось по реке и в этом свете как в горящей воде, медленно плыл белый пассажирский пароход, — даже он не произвел на меня впечатления своей игрой красок. На уме у меня было одно: быстрее добраться до берега, поставить палатку и лечь спать. Я убедился, что в баке осталось мало бензина, поэтому найти безопасную пристань было крайне важно.
Я свернул в широкий рукав — меньшие могли быть просто заливами и далеко врезались в берег. Вскоре широкий рукав поделился на два поуже, их берега поросли камышом и ивняком. Я свернул налево, чтобы оказаться ближе к городу. На мгновение выключил двигатель «сама», чтобы проверить — вода в рукаве проточная? «Сам» потихоньку поплыл. За поворотом берег становился выше, с обрыва свисали корявые корни тополей, чуть дальше берега снова заросли камышом и ивняком, а дальше только камышом, что сужало пролив и тормозило течение. Сидя за рулем «сама», я видел только небо, красное от заходящего солнца, и высокую зеленую стену тростника, которая все темнела до черноты. Начинало смеркаться.
Этот рукав реки показался мне мрачным. Вода здесь была черная от ила, из нее под стеной тростника неподвижно торчали желтые кувшинки. В камышах все время что-то шелестело — или ветер, или дикие утки. Жужжали тучи комаров, и темнело все больше, чем больше они донимали. Видимо, берега пролива были топкие. Я не видел ни тополей, ни ив. Здесь стоило поставить палатку.
Я поплыл дальше, а так как уже начиналась ночь, то зажег на повороте «самовы» фары. Еще один поворот и вдруг у меня перед глазами открылся огромный плес главного русла Вислы, — казалось, бесконечный. Тот берег реки, видимо, очень далекий, утонул в ночной темноте. Слева от меня, у края тростника, белела длинная песчаная коса.