— Хорошо. Я расскажу вам, почему мое поведение кажется вам таким странным. Поехали в Цехоцинк. Жаль тратить время на разговоры, я могу исповедоваться и дорогой.
Я лгал, говоря, что не собираюсь ехать в Цехоцинк и меня не волнует обладатель черного лимузина. Теперь, когда Ганка обещала рассказать что-то интересное, я сделал вид, что только через ее просьбу решил ехать.
Выведя машину из брезентового гаража, я пригласил девушку садиться, и мы поехали.
— Ну, слушаю вас, — сказал я, когда улицы города остались позади и мы выехали на шоссе к Цехоцинку.
— Все очень просто, — сказала девушка. — Есть, видимо, много желающих, что услышав о сокровище помещика Дунина, стремятся их найти. К таким людям относятся: я, вы, вероятно, владелец черного лимузина, а может и еще кто-то нам неизвестный. Речь идет о том, чтобы не только искать самому, но и следить за конкурентами. Каждый хочет разбогатеть, разве нет?
— Нет, — сказал я. — Не каждый хочет разбогатеть таким образом. Что касается меня, если бы я нашел коллекции помещика Дунина, то не присвоил бы их. Вы мне не верите?
Я остановил машину у края шоссе, полез в портфель и достал из него листок бумаги.
— Прошу прочитать. Это — письмо из Народного музея о том, что мне поручено искать коллекции древностей помещика Дунина. В этом письме музей просит местные власти, и прежде всего милицию, помогать мне в тех поисках. Сокровища помещика Дунина — это народная собственность. Человека, который найдет их и не вернет народу, надо считать вором. Надо сказать, что я взялся за эти поиски бескорыстно, просто меня попросил мой друг, хранитель музея. Я решил заняться этим во время отпуска, меня влекло приключение. Поэтому я и ищу, хотя, кроме интересных переживаний, не имел никакой награды. Знаю, что вы не понимаете такого поведения, ведь я кажусь вам глупым и наивным.
— Неправда! — Воскликнула девушка. — Я хорошо понимаю.
В ее голосе было что-то такое, что заставило меня посмотреть на нее внимательно. «Нет, этой девушке сокровища помещика Дунина нужны не для того, чтобы разбогатеть, — подумал я. — Она не сказала правды».
Я спрятал письмо в портфель и мы двинулись дальше. Ганка молчала, я тоже не отзывался. Смотрел на дорогу и пытался разгадать загадку, какой была для меня эта девушка.
— Простите, — вдруг заговорил я, — можете ли вы мне сказать, почему ваш отец так разгневался, когда кто-то на острове закричал: «Ба- ра — Баш»? Ваше предыдущее объяснение этого удивительного факта меня отнюдь не убедило.
Ганка долго молчала, а потом я услышал ее шепот: