Две с половиной тысячи.
– Две с половиной наличкой наскребем. Это не проблема. Жаль вот, что Эдик почти на месяц уехал и с банками сейчас такая чехарда, ничего не выудишь. Подожди, так я же могу дачу продать! Она на меня оформлена. Проблема только в том, что сейчас, мягко говоря, на дачи спрос не тот.
– Дачу? Никакую дачу продавать не надо. Я знаю, что делать.
Ира вмиг просветлела, вскочила с табурета и чмокнула подругу в щеку:
– Ленка, ты молодец! Ты самая-самая умная.
И метеором умчалась в прихожую.
– Ты куда? Что ты собираешься делать? – кричала вслед Ленка, но бесполезно, Ира уже хлопнула входной дверью.
То, что происходило внутри ее и во внешнем мире, не совпадало совершенно. Если смотреть снаружи, то картина представлялась безрадостная:
Во-первых, она, Ира Камышева, в считанные дни из человека, который ощущает под ногами твердую почву собственных (приватизированных!) тридцати квадратных метров, превратилась в пресловутое лицо без определенного места жительства. Уже четвертый день в ее паспорте стоит штампик с крупной надписью «выписан» и сегодня она ночует в бывшей своей квартире последний раз.
Во-вторых, она, Ира Камышева, в считанные дни из владелицы молодого, но перспективного издательства превратилась в банкрота, все достояние которого умещается в горстке накладных и договоров, по которым ей должны рубли докризисной давности.
А вот если кто-нибудь заглянул бы ей внутрь, даже не в глубину души, а на самую что ни на есть поверхность, то наверняка поразился царящей там гармонии красок. Никогда в жизни у нее еще не было такой сокрушающей любые сомнения, такой твердокаменной уверенности, что все будет хорошо, как в этот вечер, когда она укладывала в коробки свои тряпки. Глупо лить слезы над квартирой, всего лишь квартирой. Даже если квартира эта досталась ей от бабушки вместе с безразмерным старинным шкафом и бабушкиным неподражаемым уютом. Даже если в квартире этой они с Андреем провели свои лучшие месяцы. Даже если в квартире этой она пережила рождение и смерть своей Катюшки. Даже если много лет эта квартира встречала ее блаженным теплом в ветреные морозные вечера. Глупо, потому что все, что здесь было, уже существует в ней и никуда не денется.
Зато тридцатиметровый плацдарм – ничего не значащий пустяк по сравнению с тем, что у нее есть теперь.
А есть у нее Аксенов, с которым она скоро увидится и расскажет начистоту все, что было с этим проклятым кредитом. Теперь, когда покончено с долгом и даже счет в том злополучном банке закрыт, об этом можно и нужно рассказать Аксенову. Есть у нее Ленка с Валериком, к которым она завтра переберется на время. Есть у нее Таня с Анюткой, которые сейчас готовятся к завтрашней операции. Есть у нее свое дело – издательство «Парашют». Очень нужное издательство, которое делает хорошие детские книжки и в котором обязательно все наладится.