— Да ты в уме ли… астролух? Чем мне меньшой братец соперником станет?! Ему еще вырасти надо, мне ж семнадцать лет! Не соперник он мне, а помощник, а случись что — так и преемник. И Софья лучше меня о том знает. Да и я… случись со мной что — лучшей сестры, чем Сонюшка я бы никому не пожелал. Она жизнь положит, а из мальчика государя вырастит! Или ты о своем предсказании? Дескать, великим государем чадо сие станет?
Судя по кислой мине на преподобном личике… Но Алексей видел и то, как проясняются глаза отца — и рванулся в атаку. Дальше, до конца, растоптать негодяя! Чтобы не смел болтать своим языком поганым где попало и кому не надо!
— Да ежели и станет — или ты и государство ему предсказал? Глядишь, он в Швеции воссядет, или на троне Османов, или вот Крым отвоюем у них… да мало ли что и как случиться может! Не-ет, ты либо из ума выжил такое говорить — либо на царевну зло умышляешь!
И все это уверено, с натиском, звонко, громко… пусть все слышат, пусть знают…
— И то верно… — Алексей Михайлович встал рядом с сыном. — Детям своим я как себе верю, никогда меж ними раздора не бывало. А ты меня хочешь заставить в чаде своем усомниться? Не много ли на себя берешь, старец? Да и случись что не так во время родов — все в воле божией! Ежели Любава пожелала, чтобы Сонюшка рядом была — значит, доверяет она моей дочери. И та все сделает, чтобы доверие оправдать…
— Верно, отец…
Алексей Алексеевич положил руку на плечо отца. Поддерживая, показывая, что тот не один. И припечатал Симеона, вовсе уж добивая…
— Иди-ка ты отсюда, пока палками не погнали… пророк непризнанный. И там, за стенами Кремля можешь сколь угодно тебе молиться, чтобы царица мучилась, а царевна семью свою предавала. Да и обо мне помолиться не забудь, а то не дай Бог, к братцу привяжусь, вместо того, чтобы подушкой младенчика накрыть — вдруг он угрожать мне вздумает. Младенцы-то они и описать могут…
Симеон сгорбился.
Это был проигрыш. Вчистую. Нагнетать обстановку теперь не удастся, к царевичу его точно не подпустят, стоит только царице узнать о его предсказаниях, особенно о первой их части, а о второй и не вспомнят. Да и царь смотрит, как на что-то очень неприятное. Может, Симеона со двора и не погонят, но сейчас лучше уйти.
Не просто так.
В храм.
И молиться у всех напоказ.
— Прости ему, Господи, ибо не ведает…
— Бог тебя простит, — припечатал напоследок Алексей Алексеевич — и отвернулся, уводя за собой отца, усаживая и приказывая сменить чашу — отвар-де остыл, пока тут некоторые пытались на царицу беду накликать…
Симеон плюнул с досады, оттертый засуетившейся челядью и боярами — и ушел молиться в храм. Пусть! Вот через два дня они увидят, да еще как увидят..!