Как они встретятся? Что она скажет Юрдаману? Рассказать ли ему, что он ей снился чуть не каждую ночь? Многое бы надо рассказать, но ведь и утаить придется немало. Нельзя, например, чтобы Юрдаман догадался, какие советы давала ей мать перед расставанием, как учила хитрить, держать мужа построже, а по-настоящему угождать только свекру. Мать Кейик сразу приметила, что жена Анкара-ага по струнке ходит перед мужем; значит, если он будет доволен невесткой, свекровь не посмеет ее обидеть. Юрдамана Кейик должна настраивать против матери — вдруг у нее со свекровью скандалы начнутся, надо, чтоб муж держал ее сторону. «Не балуй мужа, избалуешь — наплачешься!» Легко сказать — не балуй. А если ей хочется все для него сделать, все на свете ему отдать! Как глянет своими черными глазами, сразу и сил нет, и земля из-под ног уходит. «Держи построже!» Нет, со строгостью у нее, видно, ничего не получится.
На небе появились облака. Они прикрыли солнце, стало легче. Караван спустился в огромную котловину. Ни травинки, ни кустика — такыр, голая сухая глина.
Когда, одолев такыр, поднялись на бархан, солнце уже садилось. Анкар-ага остановился, вглядываясь. Ясным днем с этого бархана видны кибитки Синренли, но сейчас ничего нельзя различить. И вдруг старик разглядел вдали точку. Кажется, всадник. На лошади или на ишаке. Скорее всего, чабан из Синренли. Караван двинулся дальше. Теперь уже отчетливо виден всадник на белой лошади. Он смотрит на приближающийся караван и не трогается с места. И вдруг лошадь заржала.
— Нокер?! — воскликнул старик.
Все, кроме сидевшей в паланкине Кейик, бросились к всаднику. Лицо у него серое, как борода отца, мохнатая черная шапка надвинута на самые брови. Он молчал. И только когда Анкар-ага спросил, все ли благополучно, Нокер вымолвил:
— Война!
Весь день стояла духота, но сейчас дул ветерок, он и донес до ушей Кейик это короткое слово. Просторный паланкин пошатнулся, словно верблюдица оступилась.
— Вчера на рассвете напали. Утром Еллы повестки роздал. Юрдаман ушел…
Свет померк в глазах Кейик. Глухо, как из глубокого колодца, доносились слова.
— А ты? Ты не получил повестки?
— Получил. Я хотел…
— Что?!
— Я хотел встретить вас. Проститься.
Наступило молчание. Кейик выглянула из паланкина и увидела, как свекор бросился к Нокеру, вырвал у него из рук плетку.
— Слезай! Отдай коня! Давай повестку! Если мой сын!.. Я сам пойду на войну! Слезай!..
Не отрывая глаз от отца, Нокер медленно сползал с седла.
— Паша! Если ты сын Анкар-бая, садись на коня. Пусть сохранит тебя твой быстрый конь и кривая сабля наших предков! Клянись! Клянись на заходящее солнце, что не опозоришь седой бороды отца! Держи коня! Да сохранит тебя аллах, сынок!