Зачем, бездна забери, зачем вот так? Неужели он не мог вызвать короля Валентина на поединок? Да, присяга, но я же теперь знаю, чего стоит их присяга! Если ненавидел, зачем выжидал, зачем лгал мне, как он мог в лицо мне смотреть, и…
Неважно. Сейчас это уже совершенно не важно. И мой друг, и мой король в могиле. Один я невесть почему жив.
– Прости, – шепнул я, и в тишине склепа слово громыхнуло и умерло, потерявшись среди покойников.
А я краем глаза увидел на плите неподалёку от Рэя юношу, похожего на моего друга как две капли, как… как брат. Так вот он, значит, Алэр. Интересно, Рэй говорил, что он умер, когда мы учились в школе. А посмотришь – как живой. Точно спит. И цветов у него больше, и странные какие – розы. Мужчине – розы. Неужели Мадлен распорядилась? Розы, да ещё и красные – оскорбление мёртвых. А Мадлен, кажется, любила старшего брата – это Рэй мне рассказывал…
– Почему оскорбление? – прошелестел ломкий голос за моим плечом.
Я резко обернулся – Элиза… Чародейке самое место среди мёртвых. Явилась, стервятница…
– Почему оскорбление? – повторила Элиза, поднимая одну из роз. – Нельзя приносить алые розы на похороны?
Я заставил себя успокоиться. Она южанка, у нас с её «господином» переговоры. Держать, держать себя в руках, мой гнев может стоить кому-то жизни…
– Только если умерший не был возлюбленным.
– Тогда всё в порядке, – отозвалась чародейка. И шепнула: – А чёрный – знак траура по умершим… да?
– Да, – повторил я, не очень понимая, к чему она клонит.
Элиза глянула на свою ярко-синюю накидку, потом на мой чёрный камзол и хрипло пробормотала:
– Я забыла!
– Леди, вам не кажется, что лучше погулять по саду, – как можно вежливей перебил я. – Герцогиня и так вам не рада, не дай боги, увидит вас в родовом склепе… Решит, что вам здесь не место. Оскорбится…
– Мне здесь самое место, – вскинула голову Элиза. Ярко-синие глаза в упор глянули на меня. Прищурились. – А ты всё-таки его убил, – пропела она вдруг, подходя к Рэю. – Бедный, бедный мальчик. А ведь я советовала ему быть осторожнее. И подумать о том, что предавать друзей нехорошо.
– Замолчи, – выдохнул я, сжимая кулаки.
Элиза изогнула бровь и сладко улыбнулась.
– Ну что вы, рыцарь. Вы поступили достойно. Вы отомстили за своего короля. Как велел вам долг…
Моя рука схватилась за меч сама, я тогда даже не думал. Я люто, безумно её ненавидел, я желал стереть её в порошок, чтобы не видеть, не слушать, не знать, забыть…
– Это ты, ты убила короля Валентина, дрянь!..
Элиза продолжала улыбаться, и я мечтал стереть эту улыбку с её кукольного личика. Мечтал с той же страстью, с какой когда-то желал её любви.