Барбара прошипела что-то невнятное и скорчила противящуюся физиономию.
— Нет, сэр. Да, сэр. Да, конечно, сэр. Я понимаю, сэр. Да, конечно, я передам. Нет, сэр. Нет, сэр. — Его короткие фразы были наполнены сожалением, виной и, точившемся изнутри, колким, как английская булавка огорчением от провала, которое неизбежно следует в момент, когда тебя распекает начальник.
— Да, сэр. — Оливер издал приглушенный вздох и отключил телефон.
— Что он хотел? — Поинтересовалась Барбара.
Она вытирала свои вьющиеся от воды волосы, ставшие более темными тонким махровым полотенцем с маленькой вышивкой на уголке в виде цветка кактуса Сагуаро.
— Ну… — Оливер немного замялся и сел на край кровати. — Скажем так, он был немного разочарован тем, что Майкл решил обыскать индейцев. Он настойчиво дал мне понять, что все это дело попахивает национальным конфликтом и если мы не закроем его в ближайшую неделю, то можем строить хокан в резервации.
Женщина криво усмехнулась и облокотилась на стенку возле двери в ванной.
— Интересно, что нашли ребята?
Оливер пожал плечами в неопределенности. Ему вдруг вспомнился его разговор со старухой из резервации и ее последние слова, которые он должен был передать Кетрин.
— Дорогой, что-то не так? — Забеспокоилась Барбара, заметив замешательство мужа.
Мужчина почесал затылок, взъерошив свои светлые волосы.
— Просто та женщина — Белая Лилия, сказала мне кое-что от чего мне не по себе.
Барбара присела рядом с супругом и взяла его за руку.
— Ты можешь рассказать это мне?
Оливер развел руками.
— Она сказала мне, что Кетрин стоит знать, что шаман у себя в хокане и ждет ее.
Барбара пожала плечами, не заметив ничего странного в этих словах.
— Ну, наверное, Кет говорила когда-то, что хочет поболтать с шаманом, ты же знаешь, что она этнолог и ей может быть интересна культура навахо. Вот ей Уна Сиху и сказала тебе, что шаман открыт для разговора.
— Да, — неохотно согласился Оливер. — Но мне показалось, что она имела в виду что-то другое. Что-то вообще не связанное с делом.
Барбара понимающе кивнула, и в ее памяти всплыл разговор с незнакомцем в аэропорту. Тот человек, тоже произвел на женщину странное впечатление, и он тоже говорил о Кетрин.
— Тогда, наверное, тебе стоит ей сказать. — Небрежно сказала она мужу.
* * *
Отягощенное смертью тело одиноко лежало посреди пастбища. Это уже не был прежний человек с его мечтами, планами и представлениями о том, как должно жить. Все, чем он грезил превратилось пыль, налипшую на его сапоги и забившуюся в уши. Он больше не был чьим-то отцом, мужем и сыном. Это была всего лишь распростертая на желто-оранжевом песке белково-углеродная масса, становящаяся обедом падальщиков.