— О, господа журналисты! — С присущим ему сарказмом воскликнул Питер, подойдя вместе с напарницей к Эдуарду и Элеоноре.
— Да, это снова мы. — Подтвердил мужчина, не обратив внимания на насмешку.
— Вам было мало 48 часов в камере? — Продолжил иронизировать Марлини.
Элеонора криво ухмыльнулась и окинула взглядом Кетрин. Но та, похоже, витала в облаках и мало интересовалась происходящим. Хотя, если бы журналистка знала всю подоплеку, то поняла бы, что ее вывод слишком скоропалителен. Агент Робинсон спрятала нос под воротник своего пальто и только еле слышно что-то бурчала про себя.
— Понимаете, агенты, — начал объясняться Эд, — мы знаем кое-какую информацию и готовы с вами поделиться, если вы позволите нам запечатлеть картину преступления. Здесь же произошло преступление? — Уточнил он.
— Да, здесь произошло преступление, но мы не можем поделиться с вами информацией о нем. Вы же понимаете. — Пояснил агент Марлини. — А вот вас вполне можем обязать рассказать о своих знаниях…
— Да, как же! Ага! Прям так сразу! — Возмущенно возразила Элеонора, за что удостоилась строго-вопросительным взглядом от Кет, в духе «ты-еще-смеешь-с-нами-спорить?» это покоробило уверенность Элли, напомнив ей о том инциденте несколько дней назад, когда эта самая юная агентесса выставила Палмер посмешищем.
— Мэм, вы же должны понимать, что я сейчас кликну полисмену, и он проведет вас обратно в участок, где мы с вами поговорим уже по-другому. — Спокойно-раздражающим тоном увещевал их Марлини, как отец воспитывает нерадивых детишек.
— На самом деле, нам не так уж и много что можно рассказать…, - пошел на попятную Эд и даже отступил на несколько шагов назад от заградительной ленты. — Так что мы, наверное, пойдем. Вам тут и без нас хватит работы. Всего…
Эдуард не успел договорить, как по одному жесту Кетрин Робинсон к ним подошло двое полицейских, которые и ухватили журналистов за руки.
— Это неправомерно! Вы преступаете закон! — Кричала Элеонора, но было настолько привычным явлением, что уже никто не обратил на нее внимания. Даже Эд шел спокойно, «отдав себя в руки правосудия».
Кетрин, закатив глаза, только сжала губы в кривой усмешке и пошла прочь, вновь погрузившись в свои мысли. Марлини проводил напарницу взглядом и нахмурился. Он не понимал причины столь «тихого» поведения Робинсон, учитывая то, что все предыдущее время она пыталась «сунуть свой нос» везде, но понадеялся, что она просто устала. Да и у Питера опять разболелась голова из-за недолеченной простуды, а промозглый ветер грозил обострением заболевания. Мужчина поморщился, представив себя, укутанного с ног до головы в одеяло, и пьющего отвратительные лекарства, и ему стало еще дурнее. Но мысли о работе спасали сейчас как никогда. Этому он мог быть благодарен сам себе.