― У нее нет своего имени, леди. Я всегда называл ее Май.
― Спасибо. Хорошее имя.
Он начал уходить. Келси вздохнула, чтобы набраться храбрости, и тихо сказала:
― Я не отпускала вас, Лазарь.
Он повернулся, его лицо ничего не выражало.
― Прошу прощения. Что-нибудь ещё, Леди?
― Почему мне привели кобылу, хотя вы все едете на жеребцах?
― Мы не знали, умеете ли вы ездить верхом, ― ответил он с неприкрытой издёвкой в голосе. ― Мы не знали, сможете ли вы справиться с жеребцом.
Келси сощурилась.
― А чем я, по-вашему, занималась в роще все эти годы?
― Играли в куклы, Леди. Причёсывали волосы. Возможно, примеряли платья.
― Я для вас истинная девочка, так, Лазарь? ― Келси чувствовала, что говорит всё громче. Несколько голов повернулись в их сторону. ― Вы думаете, я часами стою у зеркала?
― Вовсе нет.
Келси сдержанно улыбнулась, хотя это стоило ей определённых усилий. В коттедже Барти и Карлин никогда не было зеркал, и довольно долго Келси думала, что это необходимо, чтобы не прививать ей привычку к самолюбованию. Но однажды, когда ей было двенадцать, она мельком увидела своё отражение в чистом пруду за коттеджем, и ей всё стало абсолютно ясно. Она была столь же обыкновенной, как и вода, в которой она отражалась.
― Я могу идти, Леди?
Она окинула его пристальным взглядом, размышляя, и затем ответила:
― Это как посмотреть, Лазарь. У меня в седельной сумке полно кукол и платьев, чтобы можно было поиграть. Хотите причесать меня?
Он застыл на мгновение, по его глазам ничего нельзя было прочесть. Затем он неожиданно поклонился, однако его нарочитый поклон получился слишком глубоким, чтобы его можно было считать искренним.
― Леди, вы можете называть меня Булава, если хотите. Многие меня так называют.
Он ушёл, и его бледно-серого цвета плащ исчез в сумеречных тенях поляны. Келси вспомнила про расчёску в руке и повернулась к своей кобыле, чтобы расчесать гриву. Мысли метались в её голове, словно дикие звери.
«Быть может, моя смелость их покорит.
Тебе никогда не завоевать уважение этих людей. Тебе повезёт, если ты доедешь до Крепости живой.
Возможно. Но мне следует пытаться что-то сделать.
Ты говоришь так, словно у тебя есть выбор. Всё, что ты можешь делать, это слушаться их.
Я Королева. Они мне не указ.
Многие королевы тоже так думали, пока не лишились головы».
Н
а ужин была оленина, довольно жилистое мясо, которое стало лишь чуть-чуть съедобным после обжарки на костре. Олень, должно быть, попался очень старый. За время их поездки через Реддик Келси видела лишь несколько птиц да белок, хотя зелень показалась ей очень пышной. Вряд ли путникам придется испытывать недостаток в воде. Келси хотела спросить у мужчин, почему в лесу водится так мало животных, но не решилась, чтобы кто-нибудь не подумал, будто ей взбрело в голову жаловаться на еду. Поэтому Келси молча жевала жесткое мясо, изо всех сил стараясь не смотреть на стражников и оружие, свисающее с их поясов. Ужин проходил в молчании, и девушка не могла избавиться от мысли, что это молчание повисло Из-за неё, что они могли бы завести увлекательный разговор, не будь здесь Келси.