– Не знаю. Ничего не могу припомнить, – сказал Смит. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он стоял, опираясь всем телом о стену, голова его была запрокинута, а взгляд направлен в потолок.
– А вы все-таки постарайтесь, – мягко проговорил Эрнандес. Он уже успел спрятать револьвер в кобуру и сейчас направился к бару. Там он налил коньяк в довольно объемистый бокал и вернулся к Смиту. – Возьмите. Выпейте это.
– Я не пью.
– Берите.
Смит принял стакан, понюхал его содержимое и сделал движение, как бы пытаясь отстранить его от себя. Однако Эрнандес настоял на своем. Смит выпил, с явным трудом глотая обжигающую жидкость. Потом он закашлялся и поставил стакан на стол.
– Мне уже лучше, – сказал он.
– А теперь сядьте.
– Да я в полном порядке.
– Садитесь!
Смит послушно и, направившись к одному из больших мягких кресел, неохотно и как бы с недоверием ко всему происходящему погрузился в него. Он молча вытянул вперед длинные ноги и, стараясь не глядеть на Эрнандеса, принялся рассматривать носки своих надраенных до блеска ботинок.
– Вернемся к письму, – сказал Эрнандес. – Постарайтесь поподробней припомнить, что в нем было?
– Не знаю толком. Это же было давно.
– Не упоминалась ли в этом письме некая Лотта Констэнтайн?
– Нет. А кто она такая?
– Не упоминал ли он в нем о человеке, которого называют глухим?
– Нет, – Смит вдруг поднял на него глаза. – А почему его так называют?
– Ладно, не будем об этом. А о чем же все-таки говорилось в этом письме?
– Честное слово, не знаю. Письмо, по-моему, начиналось с того, что он благодарил меня за ботинки. Точно, с этого оно и начиналось.
– За какие ботинки?
– Я купил ему пару ботинок у нас на судне в магазине. Я служу на эскадренном миноносце, и у нас есть небольшая лавочка. Вот отец мой и сообщил мне в прошлом письме размер своей обуви, а я подобрал ему там пару. Ботинки просто отличные, а стоили-то всего примерно девять долларов. В обычном магазине он вряд ли смог бы купить их за такую цену. – Смит помолчал. – Но в этом же нет ничего противозаконного.
– А никто и не говорит, что это противозаконно.
– Нет, на самом деле. Деньги за эти ботинки я честно уплатил, а то, что они продавались со скидкой, так я здесь тоже не обманывал государство. А кроме того, старик-то мой до того, как устроился на эту работу, все равно сидел на государственном страховом пособии.
– А на какую работу он устроился? – быстро спросил Эрнандес.
– Что? Да не знаю, на какую именно. В последнем письме он сообщал, что пристроился куда-то.
– А на какую должность?
– Ночным сторожем или охранником.