— В каких ресторанах Эльмер чаще всего бывала?
— В «Гранде» и в «Конгрессовой».
— Что вы можете сказать о ней? О ее характере, склонностях?
Губы Урбаняка исказила гримаса.
— Я не могу быть беспристрастным, так как слишком много из-за нее пережил. Но постараюсь. Она веселая, легко относящаяся к жизни, в чем я убедился на собственной шкуре, — добавил он с горечью.
— И это все, что вы можете о ней сказать?
— Ну, нет… Импульсивная, капризная. У нее богатое воображение, она интеллигентна и сообразительна. Таков ее психический облик.
— Гм… Следовательно, натура, скорее, богатая, с буйным темпераментом, не считающаяся ни с чьим мнением, ни с десятью заповедями?
— Можно сказать и так.
— Она смелая? — прозвучал неожиданный вопрос.
Урбаняк поднял брови и задумался.
— Да, скорее да, — бросил он колеблясь. — Но трудно отличить, где у нее смелость, а где легкомыслие.
— Женщины, как правило, верны своим парикмахерам. Вы не знаете, где и у кого она причесывалась?
— Конечно, знаю. Есть такой пан Вацлав, у него дамский салон на Новолипках, пять.
— Однако мы отклонились от основной темы. Вам было известно, что Яхма отсидел срок за грабеж?
Урбаняк изобразил удивление:
— Яхма? Невозможно! Жаль, что я об этом не знал!
— Вы действительно не знали? — в голосе Выдмы прозвучали резкие нотки. — Советую говорить правду, так как допрос носит официальный характер и вы были предупреждены о последствиях за дачу ложных показаний.
— Откуда, черт побери, я мог знать?
— Вот об этом я и хотел вас спросить. Ведь вы просили Янину Эльмер предостеречь сестру и сказать ей, что Яхма подозрительный тип.
— Это ни о чем не говорит, я вовсе не знал, что он был грабителем. Просто я повторил то, что услышал, уже не помню от кого.
— Удивительно короткая у вас память. Подозрительный тип отбил у вас девушку, но, несмотря на это, вы поддерживаете с ним отношения… Есть над чем призадуматься, вам не кажется?
— Я, отношения?.. Это какое-то недоразумение!
— Не отрицайте. Нам известно больше, чем вы думаете.
Урбаняк наклонился вперед и оперся руками о край стола. Выдма не без удовольствия заметил, что выстрел попал в цель, так как руки у Урбаняка дрожали, а на лбу выступили капельки пота.
— Ведь именно ему вы передали отпечатки ключей от сейфа?
— Это неправда! Неправда! — Голос Урбаняка звучал пискляво, истерично. Он почти кричал, а пальцы, которыми он вцепился в край стола, побелели.
— Так, значит, Яхма обманул?
— Он не мог этого сказать. Я требую очной ставки! Пусть он мне скажет это в глаза!
— Вы слишком уверены в себе, Урбаняк, — спокойно заметил Выдма, — а все потому, что знаете: очной ставки быть не может, знаете, что Яхма мертв, хотя в газетах ничего относительно его убийства не сообщали.