– Вы сами организуете похороны? – поинтересовался Хейз.
– А кто же еще? – сказала она, презрительно скривив рот. – Уж не тот ли идиот, с которым она жила?
– Вы говорите о своем зяте?
– О зяте, – подтвердила она таким тоном, что Майкл Тейер предстал как человек совершенно беспомощный, никчемный, способный разве что только зашнуровать собственные ботинки. – Так называемый зять. Поэт: «Роза – красная, фиалка – голубая – вот, что я скажу, с рожденьем поздравляя». Мой зять.
Она выразительно тряхнула своей массивной головой.
– Я полагаю, вы его недолюбливаете, – усмехнулся Карелла.
– Наши чувства взаимны. Разве вы с ним не разговаривали?
– Разговаривал.
– Значит, вам это известно. – Она помолчала. – Нет, действительно, если Майкл сказал обо мне что-то доброе, не верьте, он лжет.
– Он сказал, что вы с ним не ладите, миссис Томлинсон.
– Ну, это мягко сказано. Мы просто терпеть друг друга не можем. Он – грубиян.
– Грубиян? – переспросил Хейз. Он изумленно взглянул на миссис Томлинсон. Слово, казалось, не должно было сорваться с ее губ, не вязалось с ее обликом.
– Вечно выпендривается, везде суется. Терпеть не могу мужчин, которые только пользуются женщинами.
– Пользуются? – повторил Хейз все так же изумленно.
– Конечно. С женщинами надо обращаться уважительно, – пояснила она, – мягко и нежно, заботиться о них, – она затрясла головой. – Ему этого не понять. Он – грубый.
Помолчав, она мечтательно добавила:
– Женщины – хрупкие создания.
Хейз и Карелла несколько мгновений, словно онемев, смотрели на нее.
– Он... он был груб с вашей дочерью, миссис Томлинсон?
– Да.
– В чем это выражалось?
– Все время командовал ею. Он по природе властный. Терпеть не могу таких мужчин, – она взглянула на Хейза. – Вы женаты?
– Нет, мэм.
Затем тут же обратилась к Карелле:
– А вы?
– Я женат.
– Вы властный?
– Не думаю.
– Это хорошо. Мне кажется, вы хороший парень. – Она помолчала. – Не то, что Майкл. Вечно всем распоряжается: «Ты уплатила за электричество? Ты ходила за покупками? Ты сделала это? Ты сделала то?» Не удивительно, что...
Опять в комнате наступило молчание.
– Не удивительно, что? – осмелился уточнить Карелла.
– Не удивительно, что Маргарет собиралась его бросить.
– Маргарет?
– Да, моя дочь.
– Ах, да, – вспомнил Карелла. – Вы ведь зовете ее Маргарет?
– Это имя ей дали при рождении.
– Да, но, кажется, в основном люди звали ее Ирэн?
– Мы дали ей имя Маргарет, и мы звали ее Маргарет. А что? Что плохого в этом имени?
– Да нет, что вы, – поспешил объясниться Карелла. – Это очень красивое имя.
– Если оно подходит английской королеве, оно хорошо всем, – не унималась миссис Томлинсон.