– Мама, мамулечка, ну, что ты не плачь. Не нужно…
Ирина обнимала, прижимала к себе плачущую женщину, целовала её щеки, вытирала дрожащими пальцами тонкие ручейки слез…
– Мама, мамочка, посмотри на меня, все хорошо. Я жива, здорова
– Жива? Здорова? Ириша, доча, да ты посмотри, что с тобой, где ты… от тебя осталась тень, посмотри на себя… Дочка, доченька моя – всхлипывала мать, касаясь ладонями лица дочери, проводя по впалым щекам, обозначившимся скулам, с ужасом заглядывая в её глаза…
– Не нужно мама, прошу тебя, осталось не так уж и много… ещё два года, и я выйду отсюда, начну все заново, все будет хорошо, слышишь меня.
Ирина с болью смотрела на свою мать. За этот год, что они провели в разлуке, мама очень сильно постарела, осознание того, что её любимая, её единственная, её кровиночка сидит… это ужасно. А ещё ужаснее, то, осознание, что дочка сидит по её вине…
***
– Мамочка, мама, ты только не умирай, не вздумай – шептала девушка, целуя руку матери, прижимая её к своим губам – Я найду деньги, я сделаю все, чтобы ты жила.
Мать третьи сутки находилась в коме, на все расспросы девушки, врачи лишь безнадежно разводили руками – Нужна операция, развитие опухоли удалось приостановить, но лишь на время, нужна операция и дорогостоящее лечение…
«У мамы в голове опухоль, которая в любой момент может убить её, забрать самого родного человека, я должна что-то придумать, найти деньги» – лихорадочно думала девушка, перебирая все возможности…
Петр Анатольевич Мезенцев давно уже подкатывал к Ирине с предложениями подчистить его бухгалтерию, и возглавить экономический отдел. Ему нужен был высококлассный экономист, который к тому же ещё и знал юриспруденцию. Ирина соответствовала всем его требованиям. Но, девушка понимала, что связавшись с Мезенцевым она вступит на скользкую дорожку разделяющую закон и преступление. Пусть и экономическое, но всё равно, она очень сильно рискует…
Более года Ирина отшивала Петра с его заманчивыми предложениями… но всегда весёлая, жизнерадостная и активная, для своих лет мама, внезапно почувствовала резкие головные боли, вначале легкие анальгетики, затем более сильные, наконец, в ход пошли полу наркотические средства, но ничего не могло приглушить эту боль. Мать таяла на глазах, превращаясь из здоровой, добротной пятидесятилетней женщины в старуху, она практически ничего не ела, только пила, боль огненным шаром сковала голову, лишая малейшей возможности к передвижением, действиям…