Как ни странно, Фрида меня послушалась.
— И кто же это звонил? — спросила я, сгорая от любопытства.
— Номер мне неизвестен, — сказала Фрида и сунула телефон обратно в карман.
— Проверь, может тебе оставлено сообщение?
— Нет, не оставлено! — раздраженно сказала она. Что-то тут было не так. Фриду что-то беспокоило. Со своей треногой я еще могла справиться, но только не с Фридиной. Я перестала давить на нее, и постепенно она снова стала самою собой.
Прежде чем мы покинули Кёльн, я сняла большую сумму наличных и рассовала деньги в разных местах внутри машины и в багажнике. Чтобы не слишком часто прибегать к кредитной карточке. Таким образом я надеялась лишить банк возможности выследить места, где мы останавливались.
— А не опасно ехать с таким количеством наличных денег? — заметила Фрида.
— Опасно. Но из двух зол…
— Если бы у банка были доверительные отношения с кредиторами Франка, они бы уже давным-давно нас поймали.
— Почему ты так в этом уверена? Потому что знаешь больше, чем я? Фрида, на чьей ты стороне? — спросила я.
— Честно говоря, Санне, это тебе придется решить самой. Я не могу заставить тебя поверить, что я устраиваю все наилучшим образом. Деньгами тоже распоряжаешься ты. Думай, как знаешь. — Она оскорблено вздохнула и замолчала.
Остаток вечера я с таким же успехом могла провести одна. Она отказывалась общаться со мной.
В следующие дни мы, минуя шоссе, ехали вдоль Рейна, по проселкам, аллеям, через мосты и маленькие городки. Иногда так близко к окнам домов, что у меня возникало чувство, будто мы едем прямо по их обеденным столам.
В одном месте мы проехали дорожный знак, обозначающий поворот на Франкен. Все, что напоминало мне о Франке, становилось символом измены и тоски, словно я играла в индийском фильме о любви, в котором дорожные знаки служили убедительным реквизитом.
В долине высились серые и кирпично-красные крепости. Издали можно было подумать, что они не настоящие или что ты попал в комнату для игр какого-нибудь великана, который все это построил из кубиков и украсил искусственными растениями. Рейн и машины разрушали эту иллюзию. Движение происходило по шоссе и по реке. Виноградники, на вид мертвые, карабкались террасами вверх по крутым склонам. Снега не было. Тут и там на солнечных местах зеленела трава. Названия местечек кончались на -дорф и -бад, создавалось впечатление, что каждая семья считала для себя делом чести владеть, по крайней мере, одним замком. На другом берегу, в Зибенгебирге, замки стояли в величественном уединении на высокогорных равнинах, занимавших огромные террасы.