Я попыталась встать, но это оказалось мне не под силу. Старший, в кожаной куртке, черноволосый, чернобородый, смуглый, не обманул моих наихудших ожиданий. Он открыл дверцу моей «хонды». Сердце у меня подпрыгнуло и контролировать его я уже не могла. А парень спокойно сел в машину и положил руки на руль. Ключи лежали у меня в кармане. Но долго ли им еще там лежать? По его движениям я поняла, что он осмотрел панель управления, потом высунулся из машины и что-то сказал своему приятелю. Оба уставились на меня. Я бесстрашно ответила на их взгляд, и поняла, что это было слабое оружие.
Младший с бегающими глазками направился ко мне. Я заставила себя измерить каждый сантиметр, отделявший нас друг от друга, но это его не остановило. Наконец он встал передо мной, широко расставив ноги в стоптанных бутсах, украденные или купленные, они были явно ему не по ноге. Большие пальцы выпирали из них, как рога. Его едкий запах пробивался даже сквозь свежий морской воздух. Ляжки в узких изношенных джинсах напряглись, и ладонь, обхватившая банку с пивом, вызывающе подрагивала чуть пониже вздувшейся ширинки. Одной рукой он сдернул с себя джемпер и швырнул его на песок. Грудная клетка под рубахой, на которой не было ни одной пуговицы, была не столь внушительна, как у того, который сидел в машине, однако и слабым он не выглядел.
Я заставила себя встретить его взгляд или то, что могло походить на взгляд. Но не стану утверждать, что мне это удалось. Я все еще сидела, не в состоянии встать. Ему ничего не стоило поднять ногу и ударить меня башмаком в лицо. Я уже видела свои зубы и обломки челюсти, раскиданные среди остального мусора, оставленного людьми.
И тут он сделал нечто неожиданное, словно мальчик, который хочет задобрить шоколадкой воспитательницу в детском саду. Он вдруг широко улыбнулся белозубой улыбкой и протянул мне свою банку с пивом. Потом показал на» хонду». Автомобиль в обмен на пиво. Наконец, мне удалось встать. Не без усилий, но все-таки я встала.
Он произнес что-то по-испански, и я отрицательно покачала головой. И начала потихоньку двигаться к автомобилю. Вот сейчас, думала я, сейчас это произойдет. Они собьют меня с ног, отберут ключи и умчатся на свободу. А я буду лежать здесь, пока меня не унесет прибой. Ждать осталось часа два, не больше.
И вдруг я поняла, что творилось в голове Франка перед тем, как он прыгнул, или его сбросили с Кильского парома. Сперва там был вакуум. Потом Франка парализовала мгновенная догадка, большая, чем страх, чем надежда. Безжалостное сознание того, что граница пройдена. Мозг был устроен так мудро, что сразу же после этого наступил полный паралич, скрывший мгновение, когда все уже кончилось.