То, что мы называем «последней мировой войной», пощадило этот район Берлина. Однако некоторые фасады Кройцберга выглядели так, будто с них забыли стереть копоть от бесчисленных пожаров, скрытую под пятидесятилетней грязью. Супружеская пара, сдающая квартиру, сказала, что жить здесь приятно. Фрида лучше меня разбиралась в таких вещах.
Не знаю, чего я ждала. Но меня поразило, что мне придется проходить через несколько комнат, чтобы добраться до своей кровати. Еще в прихожей я вспомнила Франка. Старинный крестьянский шкаф подмигивал двери. И это было только начало. Квартира была битком набита антикварными вещами.
— Я бы не могла жить с вещами, которыми чужие люди пользовались сто лет назад, — с отчаянием сказала я.
— Это уютная и стильная квартира. А сколько тут места! Есть даже маленький балкон с вьющимися растениями, и они еще зеленые. Об этом ты мечтала всю жизнь, — сказала Фрида.
Я осторожно брела из комнаты в комнату, готовая к обороне, если какой-нибудь шкаф, дверь, стол или полки восстанут против моего здесь присутствия.
— Было бы лучше, если б в квартире была только одна комната, — осторожно заметила я, высматривая в то же время вещи, которые могли бы заинтересовать Франка.
— Одна комната! Что за глупости! Между прочим, шкаф в гостиной с дверцами из ограненного стекла — настоящая жемчужина, — сказала Фрида.
— А шкаф в спальне, похоже, когда-то служил для хранения мечей и доспехов в каком-нибудь рыцарском замке, — пожаловалась я.
— С каких это пор тебе перестали нравиться рыцари? — вспылила Фрида и открыла бутылку вина — подарок хозяев по случаю нашего приезда.
— Кто знает, наверно, со временем можно привыкнуть к такому количеству вещей, — с сомнением буркнула я.
— Ты заметила, что от письменного стола открывается вид на улицу? И сколько здесь стекла! — Фрида стояла посреди комнаты и улыбалась.
— По-моему, здесь будет слишком много света.
— Санне! Если тебе не хватает мужества радоваться всему этому, то дальше я с тобой не поеду! — сказала Фрида и выпила первую рюмку.
Была середина октября. Я пересекла улицу перед домом, в котором мы жили, и пошла по короткому проулку, идущему от Виллибальд Алексисштрассе. В порыве оптимизма мне казалось, что солнце одарило каждый отполированный камень мостовой таким количеством золота, что его хватило бы, чтобы позолотить шпиль далеко не маленькой церкви. С балконов свисали отцветающие летние цветы, превращая грязные, полинявшие фасады в экзотические висячие сады.
Из открытого окна первого этажа доносилась музыка, которую Фрида называла музыкой кукол Барби. За воротами лаяла собака. Потом я прошла мимо внушающей уважение водонапорной башни, где теперь была не вода, а молодежь и культура. Перейдя на другую сторону Фидицинштрассе, я вошла в парикмахерский салон, который мне рекомендовала наша хозяйка Софи.