Валерий Павлович, переваривая полученную информацию, попытался подняться. Ноги дрожали, немного кружилась голова, сложно было удерживать вертикальное положение, но в принципе стоять получалось. Правда, идти, наверное, будет затруднительно. Оценив состояние пациента, незнакомец попытался поддержать его, но физрук непроизвольно отшатнулся в сторону и тут же снова свалился на черный стол выжженной пустыни. Ему было неловко – ведь существо, по сути, ничего плохого ему не сделало, даже наоборот, но совладать со своими реакциями и ужасом не получалось.
Змеекожий вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям, опустился на корточки рядом с Палычем и снова тихо заговорил:
– Нее боиииитиииись. К намммм идииии…
Физрук молчал, продолжая во все глаза смотреть на собеседника. А тот продолжал:
– А то ссссекачииииии идутттттт, – говоря последнюю фразу, змеекожий задрал голову к темному небу, словно что-то там выискивая. Его кадык сильно натянул кожу на шее, и Валерий Павлович подумал, что она сейчас лопнет, незнакомец развеется, и станет понятно, что все это сон или галлюцинация от переутомления. Но ничего подобного не случилось – существо просто снова глянуло на перепуганного человека и протянуло ему руку в извечном жесте предложения помощи.
Поколебавшись мгновение, учитель физкультуры оперся о протянутую семипалую ладонь, поднялся и кое-как утвердился в вертикальном положении.
Змеекожий приобнял его за талию, помогая удерживать равновесие, и сделал первый шаг.
Несколько сот шагов прошли в молчании. Палычу очень хотелось спросить, знает ли Василий о причинах своего такого разительного отличия от обычных людей, но так и не придумал, как задать этот вопрос корректно, и решил отложить выяснение до более удачного момента.
Сам же местный житель, казалось, не особо стремился к разговору: он настороженно оглядывался по сторонам и иногда поднимал лицо к темному небу, высматривая там что-то, ведомое ему одному.
– Вас беспокоит что-то?
Глаза-гнилушки сверкнули в сторону Палыча.
– Быыыыстрррр.
– А что такое?
Василий помолчал немного, и Валерий Павлович уже решил, что не дождется ответа, но голос снова прошелестел:
– Луууна крууууугл. Секааачиии.
– Что?
– Быыыыстр.
Казалось, странный спаситель Палыча говорит больше сам с собой, чем отвечая на вопрос спутника. Притом в голосе его слышалось явное беспокойство, и в душу физрука, только-только немного успокоившуюся, снова стали заползать недобрые предчувствия. А опять заволновавшись, отступать он был не намерен – хотелось все выяснить до конца. Как известно, знакомое зло не так страшно, как неведомое.